Ощущение было такое, будто схватил с циркового помоста двухпудовую гирю, рванул – а она оказалась подделкой из папье-маше. Или если плечом, с разбегу попытаться вышибить незапертую дверь: зрители смеются, а ты чувствуешь себя законченным идиотом!
– Когда?
– Сегодня. – Удальцов намеренно игнорировал сидящего напротив мужчину, обращаясь только к Виноградову.
– В полном объеме? С учетом штрафных санкций?
– Да. – Генеральный директор фирмы «Первопечатник» посмотрел на часы: – У вас всё, господа?
Владимир Александрович перевел взгляд с собеседника на клиента. Тот громко сглотнул накопившуюся слюну:
– Спасибо.
Виноградову нестерпимо захотелось сказать на прощание какую-нибудь вежливую банальность – вроде того, что приятно иметь дело с человеком, умеющим достойно проигрывать… или насчет дальнейшего сотрудничества… или про отсутствие личной неприязни… Но, случайно встретившись взглядом с поверженным противником, он предпочел промолчать.
Клиент Владимира Александровича уже поднимался из кожаного кресла:
– Всего доброго!
– До свидания, – повторил вслед за ним адвокат.
Андрей Маркович Удальцов молча отошел обратно к окну и сцепил за спиною ухоженные ладони. Впрочем, мысли обмениваться на прощание рукопожатиями все равно ни у кого из участников беседы не возникало.
– Пойдемте. – Сразу же за дверью кабинета начинался огромный, оформленный по евростандарту холл. И миновать его пришлось в томительно-напряженном молчании, под перекрестным кинжальным огнем сразу нескольких пар глаз.
Секретарша, шофер средних лет, персональный телохранитель господина генерального директора, еще один здоровяк с кобурою под мышкой… Виноградов как-то заметил, что вышколенная прислуга всегда отлично чувствует хозяйское отношение к посетителям.
– Как полагаете – сделает? – поинтересовался спутник, когда они наконец оказались на лестнице.
– Скорее – да, – по дурной привычке наморщил лоб Владимир Александрович. – Деваться ему теперь некуда.
– Как-то все очень легко прошло…
Виноградов пожал плечами:
– Может, мы его недооценили? Или – наоборот?
С едва различимым негромким гудением на третий этаж поднимался лифт.
– Завтрашний день покажет.
Собственно, нельзя было сказать, что победа далась им как-то необычайно легко. Исковое заявление клиента больше года уже гуляло по различным арбитражным инстанциям, обрастало коростой казенных бумаг и официальных отписок: решения принимались, опротестовывались, а затем дело вновь направляли на очередное бессмысленное рассмотрение.
Не вдаваясь в финансовые и юридические тонкости, суть претензий акционерного общества, которое возглавлял виноградовский клиент, сводилась к требованию погасить крупный товарный кредит, взятый некогда третьей фирмой под гарантии «Первопечатника». Господин Удальцов и его юристы платить по чужим счетам отказывались – наоборот, уверяли эти почтенные люди, нас тоже «кинули»: все бумаги – чистейшая липа, а того негодяя, который прикрывался добрым именем солидной организации, никто из сотрудников «Первопечатника» знать не знает и в глаза не видел.
Пришлось перерыть горы милицейских архивов, сунуть нос в позабытые давным-давно уголовные дела, потратить время в суете командировок… Естественно, все это обошлось клиенту в копеечку, не говоря уже о суммах, выплаченных Виноградовым кое-кому за информацию, которая того стоила…
Так что сделанные Владимиром Александровичем в международном аэропорту фотографии дружеской встречи Андрея Марковича с числящимся в розыске за мошенничество господином сами по себе значили не так уж много – они были всего лишь красивым завершающим штрихом многомесячного адвокатского расследования.
Вообще, с этим Удальцовым приятно иметь дело: времени оценить вес и стоимость собранных материалов ему понадобилось даже меньше, чем подпольному миллионеру Корейко в роковую ночь встречи с Остапом Бендером. И, в отличие от подпольного миллионера времен заката нэпа, Андрей Маркович мог не убегать на край света, а просто и без истерики подписать платежку.
Двери поднявшейся снизу кабинки разъехались в стороны, и спутники уже сделали одновременное движение, чтобы зайти, – но навстречу им из лифта шагнул парень в дешевой и мокрой кожаной куртке:
– Простите!
– Да, пожалуйста. – Что-то в лице этого человека показалось Виноградову смутно знакомым.
Тот тоже замешкался, узнавая:
– Владимир… Александрович?
– Допустим.
– Я звонил вам, в пресс-службу! А они говорят – уволился… Моя фамилия Нечаев, помните?
– Помню, – кивнул, улыбнувшись чему-то, бывший милицейский майор, а теперь адвокат.
– Я хотел насчет той истории, с девушкой…
– Владимир Александрович, вы едете? – поинтересовался клиент.
– Да, конечно, но… – Виноградов перевел взгляд со спутника на обрадованное лицо Дениса: – Знаете, я сам доберусь! Хорошо?
– Ладно. Созвонимся?
– Обязательно! Не сомневайтесь. – В любом случае после перечисления денег из «Первопечатника» ему должны были выплатить остающуюся часть гонорара.
Клиент шагнул в залитую неоновым светом кабину и, прежде чем нажать кнопку, собирательным жестом обвел окружающее пространство:
– Осторожнее здесь, Владимир Александрович.
Виноградов понял, что имеется в виду, и кивнул:
– Постараюсь. Может быть, все-таки вас проводить до выхода?
– Не надо. Не думаю, что…
Створки лифта беззвучно соединились, и Владимир Александрович остался один на один с Нечаевым.
– Какими судьбами?
– Да тут такое дело…
– Давай-ка отойдем с дороги!
Третьим, незаметным участником их беседы на безлюдной лестничной площадке оказался укрытый среди противопожарных датчиков объектив телекамеры.
– Владимир Александрович, вы помните ту девушку, которая в «Рубеже» умерла? Прошлой осенью?
– Да, конечно.
– Оказывается, там все не так просто!
Денис коротко и достаточно внятно изложил Виноградову то, что ему удалось выяснить после трагедии на улице Павловича. И хотя до полной ясности было невообразимо далеко, отдельные кусочки мозаики уже начинали то и дело зацепляться друг за друга.
– Значит, ты теперь очень хочешь побеседовать с очаровательной девушкой Таней?
– Пытаюсь найти концы. Говорят, она в городе – а тут, может, кто-то из подружек остался, знакомых… Хотя, конечно, если по уму – надо туда ехать, на Украину.
– Надо, – согласился Владимир Александрович. – Если по уму… А что начальство? Одобряет оно твои интенсивные розыски?