Какого, спрашивается, рожна он сюда вообще переезжал?
Потому, что фарфоровый болванчик так велел?
Сейчас китаец стоит на окне, за которым сгущаются серые деревенские сумерки, виднеется забор, а за ним, едва различимый – край озера в камышах. Он замолчал с самого первого дня, как здесь. Ни разу не пошевелил своей фарфоровой башкой, чтобы хоть как-то ободрить, поддержать, вроде как поощрить Студента за послушание. Или подсказать: а что дальше-то?
Дела не наладились. Круглосуточной охраны, как у Мерина, у него не было: никто, даже Жучок не выразил желания, а в обязаловку запрягать воров – против правил. Один Султан с ним кентуется, и то по кавказской привычке быть поближе к «бугру». Буровой, Космонавт, Лесопилка, Нехай – все авторитетные ростовские воры сторонились Студента как чумы, а то просто будто не замечали, не слышали. Ведь пытался, в самом деле пытался порешать вопросы – с тем же рынком, который после смерти Матроса стал ничейной территорией и яблоком раздора между воровскими кодлами, которые до этого спокойно уживались вместе… Звал, требовал, орал, грозил: надо собраться, обсудить, разграничить эти, как их, сферы влияния. Никто из блатарей даже жопу от стула не оторвал.
Был фартовый вор, стал картонный Смотрящий, сказал себе Студент. Вот такие дела.
– …В Бостоне, Нью-Йорке и Чикаго, во всех крупных городах США давно идет скрытая жестокая война, жертвы которой исчисляются тысячами жизней. Название, которое носит эта война, коробит непривычный слух… «Рэкет»! Словно звериный рык в ночи. Словно треск ломающейся берцовой кости. Страшное слово. Оно произошло от итальянского «рикатто», что означает «шантаж».
Студент отвлекся от своих мыслей и уставился в телевизор. Он вдруг обратил внимание на телекомментатора в темных роговых очках, сидящего в студии с глобусом на заднике. В его грозном обличающем голосе стали проступать совершенно неуместные для советского телеведущего вальяжные интонации. Он по-блатному растягивал одни слова, жуя и комкая другие, а английское «рэкет» произнес с неожиданным форсом, долго и с явным удовольствием катая во рту букву «р».
«Может, пьяный?» – оторопело подумал Студент.
На экране тем временем пошли кадры из американских фильмов, где модно прикинутые молодчики с сигарами во рту и автоматами в руках вламывались в мрачный подвал, уставленный ящиками и коробками.
– …Суть явления проста до примитивности. Бандиты взимают дань у торговцев, предпринимателей, разного рода дельцов и барышников под предлогом обеспечения защиты от других бандитов. К примеру, гангстер Джон заявляется к предпринимателю Бобу…
В подвале за столом с настольной лампой сидит унылый жирный тип в круглых очочках. Молодчики окружают его, один с ходу дает ему в глаз, тип кулем опрокидывается на пол.
– Слушай сюда, Боб, мудила ты плюшевый, – басит молодчик по-русски, присаживаясь рядом на корточки. – С этого дня ты каждый месяц отстегиваешь мне две тысячи долларов и продолжаешь дальше, так сказать, спокойно пить кровь трудового народа. Тебя никто не тронет во всем нашем Чикаго, ни одна сука, ни одна б…дь. А если тронет, я им печенки вырежу и сожрать заставлю. Втыкаешь, Боб? Пока ты платишь мне деньги, я тебя, мудилу плюшевого, защищаю. Ты под моей, как говорят у нас на загнивающем Западе, протекцией…
Глубокая затяжка, выдыхаемый дым сигары окутывает испуганное лицо лежащего на полу Боба.
У Студента, наблюдающего этот дикий фарс на Первом всесоюзном канале (через десять минут начнется «Время»), волосы зашевелились.
– …Но если вдруг ты решишь, что я шучу, – продолжает Джон, щурясь от дыма, – или что две тысячи долларов – это много, или просто в нужный день забудешь деньги дома на холодильнике, я утворю с тобой такое, что ты, мудила плюшевый, остаток своих дней будешь срать кирпичами и ссать кипятком.
– Но ведь я… я… А я пожалуюсь в полицию! – лепечет Боб.
– Не-а! Не пожалуешься! – уверенно и даже жизнерадостно говорит Джон, поворачивается лицом к камере, залихватски подмигивает. – Ни в какую полицию ты не пойдешь, мудила ты плюшевый, потому что налогов не платишь, а значит – занимаешься самой что ни на есть незаконной предпринимательской деятельностью!!! Ну?! – Тон его резко меняется, он орет, брызжа слюной и, кажется, едва владея собой. – Будешь платить или нет?!
Гангстер Джон легким движением пальца выбивает линзу из оправы очков Боба и тычет туда горящую сигару. Слышится шипение. Потом крик:
– Буду-у-у!!!
Опять телестудия с глобусом, после всех этих ужасов такая уютная, безопасная…
– Ну вот, мы только что рассмотрели очередную язву на теле капиталистического общества, – объявил комментатор, и тут на его суровом лице впервые проступила улыбка, улыбочка, довольно двусмысленная. – Всё еще молодом и всё еще прекрасном теле, товарищи.
Из-под стола, рядом с левым локтем комментатора, выклюнулась женская голова. Светлые волосы слегка растрепаны, яркая помада размазана, но мордашка пресимпатичная, превеселая, преблудливая и, кажется, похожа на эту, как ее… «Мэрилин Монро!» – выдохнул Студент. Американская актриса! Что она там делает, черт побери, в советской телестудии, под столом у комментатора?!
Между тем ведущий небрежно похлопал ее по щеке, Мэрилин довольно муркнула в ответ («mo-o-or!»), встала – она была голой, абсолютно и однозначно голой, вплоть до темных кудряшек на лобке и еле заметных следов от резинки на животе и ягодицах, – послала зрителям воздушный поцелуй и удалилась подиумным шагом.
– Полное разложение нравов, что тут сказать, – заметил комментатор и откашлялся. Заглянул в бумажку перед собой, скривил губы, отложил. – Так вот, о язве, товарищи. О рэкете… Все это печально, гадко и с моральной точки зрения совсем ни в какие ворота не лезет. Но как говорится, кому война, кому мать родна! Одна только семейка Карло Гамбино зашибает на рэкете пятьсот миллионов в год. Не рублей, заметьте, – долларов, крепких, ядреных, свободно конвертируемых долларов. При этом палец о палец не ударяя – если не считать пары-тройки ударов ломиком по головам особо тупых и строптивых барыг. Обратите внимание: не нужно за каждой копейкой лазить в чужие форточки и вскрывать сейфы, не нужно рисковать и подставляться. Просто ходи и коси бабло по определенным числам месяца. Говоря научным языком, это сродни переходу от эпохи охотников и собирателей к эпохе земледелия. Неизбежный исторический процесс. Эволюция. Очень ништяковая тема, товарищи! И перенять этот полезный опыт, я считаю, будет не впадлу. Кукурузу, вон, мы у американцев переняли, хоть она у нас ни хрена и не растет… А рэкет будет расти и цвести и давать богатый урожай. Спасибо за внимание. Всего доброго.
Заиграла энергичная бравурная музыка, как всегда в конце и в начале этой передачи. Ведущий собрал бумажки со стола, обстучал с боков, формируя аккуратную стопку. Затем снял темные очки и широко улыбнулся в камеру.
Конечно, это был Лютый собственной персоной… Конечно, он. Только в пиджаке и при галстуке, и прическа правильная, скучная, волосок к волоску, как у главного инженера. Студент с каких-то пор уже догадывался. Во всяком случае, не удивился. Может, просто устал удивляться. Устал… Отупел…