Норин словно очнулся. А может на него тоже подействовала сила двух жрецов вуду, молодого и старого, сражающихся между собой. Помотав головой, он выгнал из разума наваждение и оглянулся. Его ребята — Малуэр, Рупперт, Рэрих, Клен и Серкона вместе с командой Барона сражались с живыми Погонщиками Смерти. Лучше всего это получалось у девчонок. Серкона, в своем невероятном доспехе, и, черная как ночь, пантера яростью своей не уступали друг другу. От Трикси проку было меньше. Она в основном носилась в воздухе, швыряясь своими хлопушками, которые уже порядком задымили оазис, кричала на пяти языках нецензурные слова, пугая мечущихся в загонах лошадей и верблюдов.
Неуемной пикси вторила обезьяна. Она верещала ничуть не хуже и дралась очень зло. Вот ее хозяин по‑прежнему был спокоен и молчалив как скала, но быстр, как ртуть. Тренированные свибы на его фоне позорно уступали. Ну, если Клена, который пользовался не своим телом, еще как‑то можно было оправдать, то юные лейтенанты прямо сказать, упали лицом в грязь. Они работали в основном на добивании. Глушили тех, кто еще оставался в сознании после клинков Серконы или когтей пантеры.
Норина приятно удивил Рэрих. Не смотря на свою тучность и кажущуюся неповоротливость, он превосходно справлялся с боевыми задачами. Успел уже разжиться где‑то карабином и стрелял с колена. А когда к нему сади подкрался зомби без одной руки, капитан прекрасно воспользовался карабином, как дубиной, укоротив мертвяка ровно на голову.
— Отходим. — Приказал Норин, подскакивая к Серконе. — У нас не стоит задача разгромить местное бандформирование. Того, зачем мы сюда прибыли мы уже добились. Отходим. — Повторил он, обернувшись уже к своим подчиненным. Клен, Малуэр и рыжий кивнули, давая понять, что поняли приказ.
— Я прикрою. — Крикнула охотница, разрубая жердь, загораживавшую проход в загоне с верблюдами, а несносная пикси кинула туда одну из своих шутих, сообщив расстроено.
— Последняя…
И без того взбеленившаяся скотина, хлынула из загона, отрезав отступающих от преследователей.
* * *
Над пустыней занимался рассвет. Само солнце еще не показалось над горизонтом, и была видна только заря, но скоро станет жарко. Очень жарко. А потому следовало торопиться. Пока юные лейтенанты под руководством Клена, возле старой чинары, собирали пожитки и седлали верблюдов, Норин разговаривал с Бароном Самети.
Один из влиятельнейших жрецов Вудуристана и эльф стояли не гребне бархана. Акробат с обезьяной на плече, девушка в одной набедренной повязке и пикси ожидали в стороне, не мешая боссам разговаривать.
— Я благодарен вам за вашу помощь, которая неоценима, — говорил Норин, пожимая негру руку, — но все равно не понимаю, зачем вам это было нужно.
— Наш край суровый и такие как вы обязательно найдут здесь неприятности, как, собственно, и получилось. Еще немного и пустыня поглотила бы вас. На ваши поиски отправили другую экспедицию, она начала бы копать, вышла бы на меня. Ведь вы были у меня. Западники далеко, империя радом. Мне не нужны проблемы со сибами.
Барон пожал плечами и сделал неопределенный жест рукой, считая, что такого объяснения достаточно. Но мельком взглянув в ясные северные глаза эльфа, он понял, тот не очень‑то ему поверил.
— К тому же Погонщикам давно было нужно пощипать перышки. — Добавил Барон несколько раздраженно. — Они снюхались с западниками, расхищали древние реликвии…
— До которых тебе нет никакого дела. — Закончил за Барона Норин, старательно пряча улыбку. — Скажи прямо — тебе велела кошка?
— Тебя это не касается. — Раздраженно дернув ноздрей, ответил Самети.
Сложив руки на груди, он несколько нервно оглянулся на своих людей.
— Не касается. — Полностью согласился Норин с полупоклоном. — Я прекрасно понимаю, что теперь твой должник. Быть может, когда‑нибудь, я смогу выплатить долг.
— Оставь себе. — Небрежно махнул рукой Самети, направляясь к своим. — Еще увидимся.
— Это тебе тоже кошка сказала?
Но Барон не ответил на бестактный вопрос. Его и всех остальных его ребят окружил густой плотный смерч из темного серого песка, напоминающего могильную пыль. Когда он рассеялся, на том месте уже никого не оказалось.
К Норину подошел капитан Рэрих.
— Просто поражаюсь, как вам так быстро удалось наладить контакт с самим Бароном. — Произнес он.
— Опыт. — Пожал плечами майор имперской безопасности. — Мне постоянно приходиться общаться с сильными мира сего. Идемте. Нам пора в путь.
Развернувшись, Норин направился к уже оседланным верблюдам, на одного из которых всем миром сажали Тристана. С загипсованной рукой ему одному было трудно это сделать, так, что приходилось терпеть помощь от коллег, выслушивая при этом груду соответствующих шуточек.
Караван тронулся в обратный путь, когда солнце полностью взошло над горизонтом. Серкона, какое‑то время ехала рядом с Норином, но потом все же остановила своего коня.
— Спасибо майор, что составил мне компанию. — Сказала она земляку, который тоже остановил своего верблюда. — Но мне еще задание выполнять, а это в другую сторону.
— Тебе спасибо. — Улыбнулся эльф. — Твоя помощь была неоценимой.
— Через пару месяцев я буду в столице, и ты сможешь повидать мою дочку.
И не дожидаясь от Норина больше никаких слов, она развернула своего коня и пустила его галопом, избавив их обоих от трудного разговора.
— У этой красавицы есть дочка? — тут же заинтересовался Клен, поравнявшись с другом. — А кто отец? Случайно не ты?
— Случайно не я. — Норин ударил своего верблюда пятками и тот медленно и важно продолжил свое движение. Через какое‑то время Норин все же добавил. — Дункан.
— Дункан?! — тут же взволновался Клен. Вскинув руки, он заголосил на всю пустыню. — Наш крошка‑Норин стал дядей!
— Какой дядя? — взбеленился эльф. — Угомонись уже. Мы с Дунканом не были братьями.
— Вы были больше, чем братьями. — Клен поравнял своего верблюда с верблюдом Норина, дотянулся рукой и растрепал другу волосы. Тот в ответ замахнулся на него погонялкой для верблюдов, но вредный Клен уже отскакал на недосягаемое расстояние.
Ехавшие позади Рэрих и эльфы с легким недоумением наблюдали за дурачеством начальства.
— Эй, подождите! — воскликнул Мерлок, трясясь на своем ишаке. — Меня забыли.
Он хлестал прутиком по бокам осла, но проклятое животное и не думало, хоть сколько‑нибудь прибавить скорость.