Наш враг притаился куда ближе.
Он изворотлив и лукав.
Он ловко проник в дом каждого, превратившись в золотые монеты, он пробрался к вам в голову, призвав насмехаться над убогими, преклоняться перед высокомерными, наслаждаться мучениями невиновных.
Он живет в каждом из нас наравне с Богом, и не проходит мгновения, чтобы он не испытывал нас, не предлагал выбрать его сторону.
И многие из сидящих в зале сами не заметили, как уже стали его слугами.
Люди обмерли. Они подавленно молчали, боясь шелохнуться. Затаили дыхание, стараясь уловить каждое слово маленького тщедушного оратора.
Терпеливо ожидающий конца судебного заседания Михаэль не отрывал взволнованных глаз от отца Иоахима. Он старался предугадать, во что выльется произносимая им крамольная речь. Темные предчувствия скребли душу, словно волчьи когти.
— В этом здании количество зла приобрело невиданные размахи, — раздались пророческие слова августинца. — Это место унижения и мучения людей, место кровопролития, пыток, издевательств, место восхваления Бога устами, присягнувшими Сатане!
Ищите зло в своих душах и, найдя, изгоните добрыми делами.
«Не судите, да не судимы будете», — завещал нам Отец.
Перед тем как судить других, дети мои, отмойте собственные души от тьмы, скопившейся в них!
— ОН СУМАСШЕДШИЙ! — взвизгнул пронзительный женский голос.
И этот крик стал началом кошмара. Обезумевшие, испуганные до смерти люди повскакивали со своих мест и, покрывая святого отца ругательствами и плевками, бросились на него. Оторопевшая стража не сразу отреагировала на беспорядок в зале. Двое мужчин успели добраться до маленького священника и повалили его на землю, топча ногами.
Отец Иоахим, не прося пощады, свернулся в комок и прикрыл руками голову. Михаэль подбежал к Кристине и закрыл ее своим телом от тянущихся со всех сторон дрожащих от злобы рук. Одна из женщин вцепилась Регине в волосы и с диким восторгом вырвала целый клок. Ведунья не проронила не слова. Ее лицо не дрогнуло.
Не отрываясь, она смотрела на смеющегося Конрада. Ее била дрожь.
Темный Бог обрел плоть.
Епископ поднялся со своего места, простер над человеческим безумием руки и, закрыв глаза, начал читать известную лишь ему молитву.
Наконец прибывшее из гарнизона подкрепление навело порядок, обнаженными пиками грубо оттеснив омраченных сумасшествием людей к выходу.
— Священная католическая церковь выносит обвинение отцу Иоахиму в богоотступничестве и еретизме, как позволившему себе сомневаться в чистоте помыслов его братьев, осмелившемуся возвести хулу на саму святость веры. Я повелеваю немедленно взять его под стражу. Выдвинутое ему в результате закрытого слушания обвинение будет публично оглашено на городской площади, — прозвучал стальной голос Конрада Справедливого, отразившись многоголосым эхом под сводами зала. — Первый день судебного заседания по делу Кристины Кляйнфогель и Регины по прозвищу «Черная» считаю закрытым. Обвиняемым дается день на раздумья и покаяние в предписываемых им грехах. Если такового не последует, третий день заседания пройдет в закрытом режиме, с применением пыток.
С этими словами епископ быстрым шагом покинул зал суда.
Подоспевшая стража вытолкала несчастных женщин из общего помещения в соседнее, где располагались пыточные орудия и где неделю назад на глазах Кристины истязали ее любимого Якова.
Полутемный зал был почти пуст, и только небольшая группа из трех охранников стояла перед подвешенной за руки и за ноги к железным крюкам обнаженной женщиной. Рот ее был плотно закрыт кляпом, крики несчастной не мешали проходящему по соседству процессу.
Голова безжизненно болталась, как у набитой ветошью куклы. Стражники развлекались тем, что протыкали полное дебелое тело крюками и подвешивали к ним различные грузы, лоскутами оттягивающие кожу.
Когда женщина теряла сознание от невыносимой боли, один из палачей подносил к паху горящий факел и безжалостно жег кожу. Из закрытого повязкой рта доносились хриплые булькающие звуки.
Конвой намеренно остановился перед истязаемой женщиной. Перед тем как потерять сознание от ужаса, Кристина заметила на ее предплечье злополучное клеймо. Сестрица Марта, напомнившая свинью на вертеле, приподняла голову и, вращая безумными, налитыми кровью глазами, молила о смерти.
«Висеть тебе под потолком на крюках, глупая свинья».
Регина, не выдержав жуткого, давным-давно напророченного зрелища, согнулась пополам, и ее вытошнило на каменный пол.
Стражники, хохоча во весь голос, вытолкали позеленевшую от страха знахарку из пыточной комнаты.
Зайдя после ярко освещенного факелами коридора в свою темную клетушку, служившую последним приютом, Регина на несколько мгновений потеряла способность видеть. Пробираясь на ощупь по стене, дошла до кровати и без сил рухнула на подстилку из влажного сена.
— Ты заставила себя ждать, — прошелестел над ухом голос, услышав который, она испуганно вскрикнула. Рывком поднялась с кровати, выставив вперед руки, защищаясь от кромешной тьмы.
— Милая, не надо меня бояться, — вновь зазвучал голос, становясь все мягче и нежнее. — Я столько долгих лет провел вдали от тебя, живя воспоминаниями о нашей любви. Мое сердце окаменело от боли, лед заковал его в непроницаемый панцирь, не позволяя лучам солнца растопить холод, поселившийся внутри.
Но всему приходит конец. Я устал жить без надежды. Я устал жить в пустыне, где единственным проявлением человеческих эмоций является лишь страдание и боль. Устал быть ее источником…
Регина сглотнула тяжелый ком, подступивший к горлу.
Нежный шелестящий шепот Конрада не потерял над ней власти, он и сейчас проник в самое сердце, заставил кровь стремительнее побежать по жилам, а тело — сжаться в невольном ожидании прикосновения.
— Чего ты хочешь от меня, двуликий? — ее голос задрожал от волнения. Привыкнув к темноте, Регина увидела улыбку на лице Конрада.
— Двуликий… Да, ты права. Янус-перевертыш, бог дверей и тайных проходов…
— Нет, ты двулик, потому что пытаешься служить двум богам одновременно.
Конрад весело рассмеялся:
— Ты не права, моя любимая. Я присягнул навеки одному Богу, и сделал это вместе с тобой. Но, в отличие от тебя, избрал его сильную и темную сторону. Маска бесхребетного Христа мне нужна, чтобы прославлять великую силу Кернунноса…
— Путем избиения невинных людей? Немыслимых извращенных пыток и жестоких казней? Путем совращения душ и пожирания жизней? Разве в этом сила Великого?
— Только так жизнь приобретает смысл, которого ты ее лишила, отвергнув мою страсть! Да, признаю, его сила в созидании, но путем разрушения. Я выполнял первую задачу, ты же всегда заканчивала начатое мною, восстанавливая равновесие. Ты — моя половина, смысл моей жизни, которого я был лишен долгие годы.