– Отцом будет наш папа. У него в последнее время скверное настроение. Встряска ему на пользу.
– Значит, как я правильно поняла, твой Македонский не станет не только мужем, но и официальным отцом. Ты тоже это поняла? – Юля тянула паузу, сколько могла, ожидая реакции Светы на констатацию столь прискорбного факта. Не дождалась. Дочь скрылась в глубоком кресле и уже не фонтанировала ни чувствами, ни словами. «Высотку взяли! Кругом трупы…», поняла Юля и предупредила, – Ты поступаешь нечестно, скрывая свою беременность. Александр рассчитывал только на интрижку. Надеюсь, беременность только в твоей голове. Сходи срочно к гинекологу. Не за руку же мне тебя тащить?
– Мама, остановись! Ты рискуешь потерять моё доверие. Да, Александр Македонский не герой, но зачем же стулья ломать?
– Ты поговорила с папой? – спросила Юля уже спокойно. – Стулья действительно не при чём.
– Да, нам обоим стало легче. Я смогла убедить его в тщетности переживаний, пообещала не рыдать от последствий. Я к ним готова.
«Не сетуй, не горюй, влюбляйся вновь…» – запела она почти весело, но голос дрожал. – Помнишь вашу студенческую песенку? Вы раньше часто её пели на даче.
– Напели на свою голову! Две подруги уже остались без мужей. Хорошо обе при работе.
– Я тоже открою свой кабинет психоанализа и буду лечить «униженных и оскорблённых».
– Кто малыша растить будет?
– Пока ты, потом няня. Ты в душе давно мечтаешь о внуке.
– Бог не так щедр. Не всё же у тебя должно получиться.
– Я буду жить у него, пока не получится… Моё слово «крепше гороху», как говорит бабушка.
– Очередное унижение. Скорее всего, он не настаивает на совместном проживании.
– Наоборот он очень рад, планирует официальный визит к вам. Только я отговорила. Сначала пусть примет решение и скажет о нём мне.
– А пока – любовница и домработница в одном лице…
– Ничего подобного! Это прекрасная проверка на совместимость! Свой дом убирать так приятно.
– Чужой! Ты там транзитный пассажир! Эти тренинги редко заканчиваются созданием семьи, поверь. Гражданские браки развращают мужчин, лишают малейшей ответственности. Лёгкие отношения заканчиваются большими слезами.
– Мама, ты просто Караулов в юбке. Всё в чёрном свете. Где твой юмор?
Она затормошила Юлю, пытаясь рассмешить.
– О своём решении скажешь папе сама. Я постараюсь радоваться даже твоим глупым поступкам.
– Дождусь результатов и скажу.
– Руки?
– Тошноты! На Западе провела бы экспресс-анализ: не просить же папу привезти тест-полоски. Расскажи лучше, как рожала меня.
Весь вечер они проговорили. Юля проводила дочь и попробовала заснуть. Заснуть не получалось, мысли роем атаковали мозг, требуя немедленно решить все проблемы. Она попробовала переключиться и вспомнить самые счастливые моменты жизни. Первая ночь с Лёшей. Случился ли у них тогда тот взрыв эмоций, который соединяет с Вселенной? О чём это она? – Юля решительно встала, прервав крамольные мысли, с трудом разыскала и выпила снотворное. Впервые.
Пришла весна. Дождались солнышка, дождётся и она Лёшеньку. Юле всё труднее было переносить длительные разлуки. Муж всегда предлагал прилететь к нему на недельку или на выходные, если работа за границей растягивалась на месяц и больше. Раньше ей было некогда, а теперь она бы с радостью согласилась, но впервые за всю командировку он позвонил ей только два раза: долетел и возвращаюсь. Напрашиваться было не в её принципах. Просто он думает, что ей, как всегда, не до него. Юлю тянуло пообщаться. Хотелось расслабиться. Она всё-таки написала несколько статей и даже получила заказ от глянцевого журнала взять интервью у неприступной персоны – вытащить на белый свет давно позабытого мастодонта. Почему обратились именно к ней, было не совсем понятно.
– Может, твоё имя и репутация откроет его двери, – пояснил редактор. – Всем отказывает.
– Зачем понадобился вымирающий ящер?
– Чтобы преподать урок истинной светскости нынешним бонзам с растопыренными пальцами. Твоя задача высветить джентльмена, комильфо, как тебе будет угодно. Только прорвись.
Гонорар обещали баснословный. В Юле загорелась лампочка – вызов её профессионализму. Она согласилась. Надо будет основательно подготовиться. Её давно коробили кадры светской тусовочной хроники: ошалевшие от денег и внимания выскочки разных рангов и мастей, корчившие рожи в объективы, с уродливым языком, отдалённо напоминавшим русский. Жаргон «братков» звучал из уст даже депутатов. Нынешний «высший свет» оставлял желать лучшего.
Но сначала она пригласит подружек на Пасху к себе на дачу. Мама вернулась из клиники домой, категорически отказавшись лечиться дальше:
– Просто буду лежать в своей кровати или сидеть в кресле-качалке на веранде, смотреть на вас и поправлюсь окончательно, – уверяла она. Юля тогда подумала и решила, что маме на самом деле так будет лучше.
Потом мама заговорила об огородике. Это несколько огорчило, но Тихон Ильич теперь вряд ли допустит их обеих до земли: всё сделает сам.
Подружки пришли в восторг от её предложения. Мила хотела похвастаться очередным кавалером. Все дружно запротестовали: девичник есть девичник. Мила обещала долго не задерживаться.
Мужик оказался лапочкой и обаяшкой, катался колобком по дачному пространству и беспрерывно юморил. Им всем он очень понравился.
– И почему не выйти за него замуж? – хором спросили они.
– Самый удачный вариант, но в плане – дети. Пора! Где рост и атлетизм потенциального отца?
– Зато у него есть ум, харизма, деловая хватка, а рост будет твой…
Подружки расхохотались: родишь малышку сразу с каблуками.
– Никогда бы не подумала, что позволю находиться рядом с собой такому Карлсону. Но он нисколько не комплексует по этому поводу. Если мне расстаться с каблуками, дав ногам давно желаемый комфорт, то мы будем смотреться гармонично.
– Я до сих пор не понимаю, как летают «стальные птицы» и как ты можешь ходить на таких высоких каблуках, – призналась Таня. – Он не изменится после свадьбы, как мой? – спросила она.
– Женщина вступает в брак, чтобы больше быть с мужчиной, а мужчина – чтобы меньше тратить время на женщину, – Дина была, как всегда, хранителем и декламатором умных мыслей. Её побаивался даже Петрович.
– Меня этим не испугаешь. Мавр сделает своё дело и может свободно добывать пищу и висеть портретом на стене как глава семьи.
– Вот самое правильное отношение к жизни, а вы обе не можете перестроиться после семейной каторги, – обратилась Юля к Дине и Тане.
– Да, свобода просто задушила, – изрекла Дина, – я до сих пор не могу изменить бывшему мужу, так запрограммирована. Сама над собой смеюсь. Да и голову потерять в нашем возрасте проблематично даже от самца в смокинге, а от остального амёбоподобного контингента просто воротит.