У него же всегда было по-другому. Сколько он себя помнил, он старался угадать, чего от него ждут, и оправдать эти ожидания. Он всегда стремился угодить обоим и самым большим испытанием для него становились те моменты, когда желания и ожидания родителей на его счет расходились. Так было в свое время с его потенциальной карьерой второго в истории Чехии космонавта и планируемой женитьбой. Все знали, что эти пути исключают друг друга. Отец хотел, чтобы он выбрал карьеру, мать — свадьбу. Войтеху тогда пришлось выбирать, чего он сам хочет больше. Он выбрал свою невесту, но свадьба так и не состоялась, что вернуло его на первый путь. Отец приложил немало усилий, чтобы у него все получилось, задействовал все свои связи. Конечно, он не ожидал, что Войтех после полета начнет твердить про НЛО, пойдет на конфликт с начальством и со скандалом уйдет из ВВС Чехии.
— Думаешь, он вообще хочет меня видеть? — спросил Войтех так тихо, как будто говорил с самим собой, но Карел услышал.
— Папа? Слушай, он у нас, конечно, человек непростой, любит давить и подчинять. Он же генерал, что тут сделаешь? Он полжизни командовал людьми, они ему подчинялись, и когда эта схема не работает, он становится невыносим, да. Зато мы оба знаем, что из нас двоих он всегда гордился только тобой. Он любит нас обоих, но сын, который разбирается в оттенках краски для волос, носит пирсинг и татуировки и скачет по сцене, вытворяя непотребные вещи со стойкой микрофона, не вызывает в нем ни чувства гордости, ни даже простого уважения. Я смирился с этим, когда мне было пятнадцать, а он давно смирился с тем, что я живу так, как мне нравится, а не так, как он считает правильным. Я понимаю, что за это он отыгрался на твоей неустойчивой детской психике, но, Войта, пора уже вырасти. Пора вырасти, найти себя и сказать всем остальным: ребята, я вас люблю, но жить я буду по-своему. Поверь, это только сделает всех гораздо счастливее: и тебя, и других.
Войтех залпом допил свой джин, с удивлением понимая, что тяжесть, лежавшая на сердце долгих три года и ставшая привычной частью его существа, частично рассосалась. Он не был уверен, что дело не в алкоголе и эффект не закончится вместе с отрезвлением, но сейчас ему временно стало легче дышать. Он улыбнулся и недоверчиво посмотрел на Карела.
— Ты что, успел получить диплом психолога, пока меня не было?
— Оно мне надо? — презрительно фыркнул тот, картинно откинув за плечо длинную светлую прядь. — Так что? Сходишь к ним? Или хотя бы маме позвони.
— Хорошо, — кивнул Войтех. — Я позвоню ей. Только не сегодня, — он приподнял свой пустой стакан. — Не хочу после трех лет молчания звонить ей нетрезвым.
— Да, пожалуй, не стоит, — серьезно согласился Карел. — Она решит, что что-то случилось. Так что давай пока еще по одной, — он снова дал знак бармену повторить им обоим.
— Нет уж, хватит, — попытался возразить Войтех, хотя понимал, что это бесполезно. — Нам ведь еще работать.
— А что, копание в аномальных историях — это у тебя работа теперь такая? — удивился Карел. — Я думал, просто хобби. И способ очаровать девушку, — добавил он, с любопытством покосившись на брата. — Которую из, кстати?
— А ты с какой целью интересуешься? — деланно холодно уточнил Войтех, все же отпивая из нового стакана с джином. — Чтобы точно знать, с кем из них переспать мне назло?
— Опять ты за свое нытье? — Карел скривился. — Ты прекрасно знаешь, что я соблазнил твою невесту ради тебя же. Уж точно не ради собственного удовольствия.
— Да, ты не раз мне это говорил, правда, я так и не понял, в чем была моя выгода, — в голосе Войтеха появились язвительные нотки.
— В том, что ты не женился на шлюхе.
— От шлюхи слышу.
— Я, по крайней мере, никому никогда не обещал любви и верности до гроба. В отличие от этой твоей… Как ее звали? Я что-то уже забыл.
Войтех снова помрачнел. Воспоминания о бывшей невесте уже почти поблекли, но даже сейчас вызывали массу неприятных сожалений.
— Не все ли равно? — пробормотал он.
— Тут ты прав, — легко согласился Карел. — Она не стоит того. В этой Саше хотя бы есть какой-то вызов. Впрочем, ты лучше меня знаешь, что обручальное кольцо еще ни одну женщину не останавливало.
— Причем тут Саша?
— Хочешь, чтобы я тебе подробно и это объяснил? — Карел бросил на него выразительный взгляд.
— Нет, — малодушно ответил Войтех. — Не хочу. Но ты зря о ней так. Саша другая.
— О, как все запущено, — насмешливо протянул Карел. — Я и не думал, что все уже дошло до стадии «она не такая, как все». Тебя угораздило опять влюбиться?
— Отстань, — огрызнулся Войтех. — Я совсем не об этом. Просто ты несправедливо судишь о ней. Ты ее даже толком не знаешь.
— Хочешь, поспорим? — скучающим тоном предложил Карел. — Женщины, прямо скажем, меня немного утомили в последнее время, но я могу сделать над собой усилие…
— Не утруждай себя, — неожиданно резко ответил Войтех. По его взгляду Карел понял, что шутки и безобидные подначки только что кончились. — И держись от нее подальше.
Не допивая свой джин, Войтех встал и, не прощаясь, а только молча хлопнув брата по плечу, вышел из бара.
— Вот даже как, — констатировал Карел.
28 апреля 2013 года, 21.20
Osadní, Holešovice Praha 7
Прага, Чешская Республика
— Не висите над душой, а? — раздраженно попросил Ваня, не отрываясь от экрана ноутбука. — И так ни хрена не понимаю.
— А я тебе предлагала позвать на помощь Карела, — усмехнулась Лиля. — Уж он бы тебе попереводил.
— Отвали, — беззлобно огрызнулся Ваня.
Лиля и Саша отошли от него к кухонному уголку, хотя до этого с интересом заглядывали через его плечо в экран.
— Ты знала, что у Войтеха такой брат? — тихо поинтересовалась Лиля, осторожно наливая себе кофе из кофеварки. Кухня в этой квартире была совмещена с гостиной, поэтому она старалась вести себя как можно тише, чтобы не мешать Ване.
— Я знаю о его брате много интересного, — фыркнула Саша.
Лиля даже не удивилась. Саша и Войтех были очень дружны, хотя, на ее взгляд, сложно было отыскать более разных людей. Сдержанный, в некоторой степени холодный Войтех имел трезвый ум и не гнушался враньем, если оно позволяло достигать поставленных целей. Только Лиля знала, что все это его якобы экстравагантное хобби под названием «расследование аномальных явлений» на самом деле заказанная и хорошо оплачиваемая работа. Впрочем, это не отменяло того, что Войтех часто допускал аномальные версии и всегда рассматривал даже самые невероятные из них.
Саша же обладала такой яркой эмоциональностью, что обычно все ее чувства и мысли были написаны у нее на лице. Вероятно, именно поэтому она и была такой патологически честной. Сложно что-то скрывать, когда собственное лицо сдает тебя с потрохами. Вдобавок она принадлежала к тому типу людей, которые отрицают все, что не укладывается в их систему мира, и способны заявить в лицо лохнесскому чудовищу, что оно не больше, чем выдумка.