А Крей ничего не сказал, они с Кинтом лишь обнялись, потом скрипнули ворота форта и повозка выехала, давя большими колесами грязь весенней распутицы. А потом была долгая и скучная дорога, ехал Кинт почти месяц. Одна из кобыл спустя две недели пути пала, и пришлось в ближайшем маленьком городке покупать лошадь, в том же городке Кинт отоспался сутки и выехал дальше. Бывало, что он ехал в колонне с торговцами, а бывало что и один, по несколько дней. Чем севернее, тем меньше было встречных повозок, перевалы Северного хребта еще затруднены для проезда. Но скоро наступит лето, и пойдет нескончаемый поток грузов, а с ними и неприятности от кочевников и банд самых наглых и отчаянных контрабандистов. За хребтом границы терратоса распространялись лишь на пару дней пути, а дальше начинались земли другого терратоса.
Граница была формальной, а таможенные сборы высокие, и что в одну сторону, что в другую, частенько пытались провозить грузы мимо таможенных постов, да и людьми, в соседнем терратосе приторговывали. Земли за хребтом были богаты рудами, но не плодородны, караваны с рудой шли за перевал, на юг, а возвращались со съестными припасами. Железная дорога заканчивалась перед хребтом большой товарной станцией рядом самым крупным городом на севере — Теком. Город жил торговлей и чего уж, контрабандой, с которой совет города получал неплохой «налог», и столице перепадало. Контрабандистов приучили его платить выборочными облавами, и те поняли, что лучше немного поделиться незаконными заработками и продолжать свое дело. Надо отдать должное городскому совету, не все деньги расползались по карманам, часть уходила и на развитие города… весьма специфическое. Нет, бедным не раздавали бесплатную еду и не привозили со скидкой уголь или дрова для обогрева жилища в период шести холодных месяцев, три из которых были настолько люты, что после некоторых зим бедные кварталы почти пустели. А весной их заселяли другие… было кому, это и сезонные рабочие, бедняки из других городов и каторжане, чаще беглые, но их редко возвращали на каторгу. Городу требовалась рабочая сила, и на очередной десяток беглых каторжан, которые вели себя почти прилично, жандармерия смотрела сквозь пальцы. Но и в случае нарушения закона никто с ними не церемонился, и частенько даже не отвлекали городского судью от важных дел — он рисовал. Да, у судьи в Теке было такое любимое занятие. И «налоги» от контрабанды шли на прекрасное — в городе был художественный университет, к слову очень не плохой, а городской судья был председателем попечительского совета, а так же приемной комиссии. Странным образом, вступительные экзамены больше всего заваливали юноши. Такая вот тяга к прекрасному была у городского судьи.
На перевале Кинта никто не встретил, и он, переночевал на посту дорожной стражи в компании трех, как они представились сезонных рабочих, шедших на юг пешком. Правда после ночи на юг ушел лишь один, точнее уполз… Кинту эта троица сразу не понравилась, хотя вели себя миролюбиво и даже пригласили в свою компанию поужинать, но под утро они совершили большую ошибку, решив напасть на одинокого жандарма, с приличным скарбом на повозке… мало ли что случается в горах. Кинт их раскусил и был готов… двое были застрелены сразу, при попытке кинуться на вроде как спящего Кинта а третий испугавшись стрельбы, наподдал в низ с перевала так, что не разобрав в предрассветной темноте тропы сорвался вниз. Кинт столкнул трупы несостоявшихся грабителей в ущелье, подкрепился остатками вяленого мяса и отправился дальше.
Форт дорожной стражи Кинта поразил — мощная и высокая каменная стена с пятью башнями по углам, вписанная в рельеф седловины хребта над перевалом, вниз пологие склоны, которые летом были покрыты сочной зеленью и на них паслись стада из горной деревеньки неподалеку от форта. На самом деле форт располагался в одной из трех неразрушенных частей северной цитадели, построенной по приказу Таргала Объединителя.
Кинта встретил дежурный по форту, и проводил в казарму, где Кинт прожил две недели, отсыпаясь с дороги и отлеживая бока, пока капитан Брэтэ не вышел из запоя, в который как потом выяснилось он уходит раз в полгода, недели так на три…
— Дьявол! Почему на построении не все? И почему в строю до тошноты чисто и опрятно одетый жандарм? Ты кто такой, дьявол тебя возьми? — распалялся перед строем, капитан Брэтэ.
Низкого роста, похожий на шар стареющий мужчина, лысый, гладко выбритый и при этом с большим количеством свежих мелких порезов от бритвы, заклеенных кусочками газеты. Что придавало его грозной внешности комичный вид. Форма мятая, но чистая и застегнута на все пуговицы, на поясе пустые ножны и пустая кобура.
— Или небеса услышали мои молитвы и мне прислали наконец кого–то у кого есть хоть немного мозгов кроме дерьма в голове?
Брэтэ встал перед Кинтом и уставился на него, не моргая в ожидании доклада.
— Мастер жандарм Твиз, прибыл из Степного Форта переводом, с рекомендациями от капитана Агиса! А так же с личным письмом от него к вам, еще доставил новые формуляры и гербовые бумаги!
— А это что, портовая потаскуха была не так сговорчива? — Брэтэ указал пальцем на шрамы на лице Кинта.
— Так есть, была не сговорчива стерва, мало того, пришлось уносить ноги!
По строю раздался сдержанный гогот, все видели шрамы Кинта, никто о них не спрашивал, но все понимали, что эти шрамы у Кинта не от бритья с похмелья.
— А ну, заткнулись, оборванцы! Ты, как тебя?
— Твиз.
— Да, ты с письмом и прочей макулатурой за мной, дежурный по форту, через полчаса ко мне с докладом и с завтраком!
В кабинете капитана, который располагался в одной из башен, был порядок, светло от нескольких окон и натоплено. Тяжелая старая мебель — несколько шкафов с полками набитыми книгами и толстыми, перетянутыми веревками пачками бумаг. На полу и стенах шкуры горных рысей и волков. Два стола, один большой прямоугольный вокруг которого часто стояли стулья с высокими спинками, и маленький круглый столик, с трех сторон его окружали три плетеных из лозы кресла, а на столике лежали начищенный до ослепительного блеска палаш и кавалерийский револьвер.
— Садись и давай, что там у тебя… Да нет, не нужны мне эти вензеля, туда вон брось, — кивнул Бреэтэ на полку у стены, — ты говорил письмо есть от Агиса и рекомендация?
— Да есть, вот, — Кинт протянул бумаги.
— Сядь ты и не мельтеши, и так голова болит, — уже сорвав сургуч Брэтэ показал рукой на кресло и подойдя к окну начал читать письмо.
Внимательно читая, Брэтэе несколько раз хмыкнул, пару раз бросал оценивающий взгляд на Кинта.
— Ладно, рекомендацию читать не буду, это формальная бумажка, по сравнению с письмом и тем, что в нем о тебе написал мой старый друг Агис. Наш с ним первый десятилетний контракт прошел именно здесь, в этих горах. Значит вот что я тебе скажу. Да не вставай, сиди! Все что с тобой произошло, и все неприятности остались там, за перевалом. Тут Твиз, или как там тебя на самом деле?
— Кинт.
— Так вот, тут начинается у тебя совсем другая жизнь. Кстати, как к тебе лучше обращаться–то при всех?