Сара надеялась, что женщина не станет проверять эту информацию. Она не знала, в каком состоянии находится Бертрам Смит – понимает ли он, что значит двоюродный брат, и играл ли когда-нибудь.
– Ваше имя?
– Сара. Сара Стенли.
По глазам женщины Сара поняла, что эта фамилия ей знакома. Интересно. Видимо, она в курсе, какая связь существует между Бертрамом и Стенли.
– Я Ханна Миллз, сестра. Рада вас видеть, но, боюсь, сегодня не приемный день. Пациенты встречаются с членами семьи каждую вторую пятницу месяца, то есть завтра. Накануне мы стараемся обеспечить нашим подопечным спокойствие и безмятежность, дабы они были в надлежащем состоянии во время встречи с родственниками.
– Но я тут только проездом…
Женщина подняла руку и добавила:
– Но поскольку друг Бертрам видит посетителей так редко, думаю, ему будет приятно встретить кого-то из своего детства. Я постараюсь устроить вам встречу. Следуйте за мной, пожалуйста.
Сара пошла за женщиной через тусклый тихий коридор и затем вверх по лестнице. По пути они встретили только одну даму, одетую в такую же строгую черную одежду, как и миссис Миллз, несущую в руках поднос с грязной посудой.
– Добрый день, Ханна, – сказала она миссис Миллз.
– Добрый день, Пруденс, – ответила миссис Миллз четко и вежливо.
Пруденс также кивнула Саре, когда они проходили мимо. Миссис Миллз привела гостью в безликую, выкрашенную белой краской приемную комнату с рядом готических окон вдоль одной стены и кирпичным камином напротив. В помещении были беспорядочно расставлены деревянные стулья. Сестра остановилась в дверях и жестом пригласила Сару пройти внутрь.
– Пожалуйста, присядьте. Я должна узнать, в каком состоянии сейчас находится друг Бертрам и может ли он сегодня встретиться с родственниками.
– Спасибо большое.
Когда женщина удалилась, Сара присела на стул, с которого хорошо была видна дверь, чтобы сразу заметить миссис Миллз и Бертрама, когда они придут.
Если придут. Это был еще большой вопрос.
Сара не знала, что будет дальше. Она сидела и нервно кусала губы. Она никогда не общалась с сумасшедшими и не знала, чего ожидать. Ее планы не распространялись дальше проникновения в Бордсли-Грин и встречи с Бертрамом. У нее не было ничего, кроме догадок о том, кем был этот человек и почему Джорджина Стенли так хотела, чтобы о нем никто не узнал.
Дверь открылась, и вошла миссис Миллз, а за ней мальчик размером со взрослого мужчину. Сара посмотрела на него, и ее сердце бешено заколотилось в груди. Мальчик-мужчина был явно похож на Джорджину Стенли.
Бертрам улыбнулся, увидев Сару. Во рту у него не хватало двух зубов.
– Это мой день рождения! Все для меня! – объявил он, заметно шепелявя.
– Проходи, друг Бертрам, – терпеливо сказала миссис Миллз.
Он прошел в комнату, оглядываясь с любопытством. Его глаза василькового цвета сияли. Он был одет в белоснежный накрахмаленный халат, уже забрызганный спереди чем-то вроде соуса.
Бертрам выглядел странно. Это как если превратить Джорджину Стенли в мужчину и смотреть на него глазами пьяного человека. Его лицо было слишком круглое, а уши и зубы – слишком мелкие. Глаза идеальной миндалевидной формы были посажены слишком близко друг к другу.
Миссис Миллз взглянула на Сару и пожала плечами.
– Иногда ему кажется, что наступил его день рождения. Конечно, мы здесь не отмечаем никаких праздников. Видимо, когда он был маленьким, это был особенный день для него, поэтому он о нем не забывает.
Сара кивнула, проглотив свой страх. Разумеется, если бы Бертрам был опасен, миссис Миллз приняла бы меры предосторожности. В любом случае сейчас страх будет только мешать ей.
Она смело шагнула вперед.
– Бертрам, – сказала Сара, – я так рада видеть тебя.
Он остановился и замер, а в сияющих глазах появился интерес. Его глаза были точно такие же, как у мисс Стенли, только без злобы, которую Сара видела при последней ее встрече с дочерью барона.
– Ты?
– Я Сара, – тихо сказала она.
– Я люблю сестер! – ответил Бертрам.
Должно быть, миссис Миллз сказала, что его пришла навестить двоюродная сестра. Затем Бертрам затараторил что-то так быстро, что Сара ничего не поняла. Мало того что он шепелявил, его речь была совершенно нечленораздельной. С недовольным видом он что-то говорил про папеньку и про братьев и сестер. Еще про людей, которых он называл Гертруда, Мэри и Уильям, их маменьку и папеньку и кузенов. Затем он внезапно остановился и нахмурился, как будто потерял ход мысли.
Миссис Миллз похлопала его по руке.
– Друг Бертрам стал кем-то вроде домашнего питомца для семей, приходящих к другим пациентам.
– Ах! – Сара не знала, что сказать на это.
– Действительно, у него очень спокойный и жизнерадостный характер. Он редко требует каких-то ограничений. Он не жалуется и не плачет. Его единственная цель в жизни очень проста, но наиболее важна для всех людей: он хочет быть счастливым.
– Ах! – снова удивленно выдохнула Сара, и Бертрам улыбнулся ей, показывая свои маленькие редкие зубы.
– Это мой день рождения! Кузина Сара! – воскликнул Бертрам, подпрыгивая и хлопая в ладоши.
– И сколько же лет тебе сегодня исполнилось? – осторожно спросила его Сара.
Вопрос явно смутил Бертрама, и он посмотрел на миссис Миллз в поисках помощи.
– Ну что же ты, друг Бертрам? Мы же учили: четыре и двадцать. Разве ты не помнишь?
– Четыре и двадцать! – радостно ответил он Саре и запел: – Двадцать четыре! Двадцать четыре!
И тут Сара все поняла.
Она слышала, как в гостиной Айронвуд-Парка Джорджина Стенли говорила, что у нее был старший брат, который умер в возрасте девяти лет, когда ей было всего пять.
Это и был тот брат, который «умер». Стенли спрятали его здесь. С одной стороны, не слишком далеко от их владений, чтобы барон Стенли мог приглядывать за ним, а с другой стороны, слишком близко, что вызывало беспокойство мисс Стенли. Она бы предпочла, чтобы ее брата, которого она стыдилась, отправили в Абиссинию.
Это и понятно. Ведь тогда выходит, что младший брат Джорджины, находящийся сейчас в Кембридже, которому было девятнадцать лет, вовсе не являлся законным наследником, как все считали. Законным наследником лорда Стенли был Бертрам. Стенли обманывали всех, говоря, что он умер, а на самом деле он был жив, находился здесь в Англии, улыбался щербатым ртом и пел о том, что ему двадцать четыре.
Сара сделала глубокий вдох и натянуто улыбнулась.
– Я так рада снова видеть тебя, Бертрам!
– Двадцать четыре!
– Твоя семья… скучает по тебе.