– У меня с собой кусок пирога, – улыбнулась мма Потокване и полезла в сумку, стоявшую у ее ног. – Я подумала, что вам может захотеться его попробовать.
Она открыла сумку и вытащила большой кусок пирога, тщательно завернутый в пергаментную бумагу. Мма Рамотсве внимательно смотрела, как гостья разрезает пирог на две части и кладет на стол, воспользовавшись двумя кусками бумаги как тарелками.
– Это очень мило с вашей стороны, – вздохнула мма Рамотсве. – Но я думаю, что должна сказать: «Спасибо, я не буду». Знаете, я ведь сейчас на диете.
Это было произнесено без убежденности в голосе, и конец фразы как будто растворился в воздухе. Но мма Потокване все расслышала и внимательно посмотрела на мма Рамотсве.
– Мма, – воскликнула она, – если вы сядете на диету, что же делать нам, всем остальным? Что подумают все другие женщины с традиционной фигурой, когда услышат об этом? Как вы можете быть такой недоброй?
– Недоброй? – повторила мма Рамотсве. – Не понимаю, почему я недобрая.
– Конечно недобрая, – подтвердила мма Потокване. – Людям с традиционной фигурой другие всегда советуют меньше есть. Их жизнь зачастую превращается в страдание. Вы знаменитость с традиционной фигурой. Если вы будете соблюдать диету, все остальные почувствуют себя неловко. Они поймут, что тоже должны сесть на диету, и это испортит им жизнь. – И она подвинула кусок пирога к мма Рамотсве. – Вы должны взять его, мма, – сказала она. – Я съем свой кусок. У меня тоже традиционная фигура, и мы, традиционно сложенные люди, должны держаться вместе. В самом деле, должны.
Мма Потокване взяла свой кусок пирога и как следует откусила.
– Очень вкусный, мма, – пробормотала она с набитым ртом. – Очень хороший пирог.
Мма Рамотсве пребывала в нерешительности. Действительно ли я хочу изменить свой образ жизни? – спросила она себя. Или мне нужно просто быть самой собой, то есть женщиной с традиционной фигурой, которая любит ройбуш и которой нравится сидеть на веранде и думать?
Она вздохнула. Сколько добрых намерений никогда не воплощаются в жизнь. И это, решила она, одно из них.
– Думаю, с моей диетой покончено, – улыбнулась мма Рамотсве, обратившись к мма Потокване.
Какое-то время они сидели, беседуя как давние друзья и слизывая с пальцев крошки. Мма Рамотсве рассказала о своей напряженной неделе, а мма Потокване посочувствовала ей.
– Вам нужно было бы поберечь себя, – заметила она. – Мы не созданы для того, чтобы все время работать, работать и работать.
– Вы правы, – отозвалась мма Рамотсве. – Очень важно просто иметь возможность посидеть и подумать.
Мма Потокване согласилась с этим.
– Я часто говорю сиротам, чтобы они не все время работали, – сказала она. – Так работать неестественно. Должно существовать время для работы и время для игры.
– И еще для того, чтобы сидеть и смотреть, как солнце восходит и садится, – добавила мма Рамотсве. – И для того, чтобы слушать звон колокольчиков пасущегося в буше скота.
Мма Потокване подумала, что это приятное чувство. Она тоже, поделилась она с подругой, хотела бы когда-нибудь оставить работу и уехать жить в свою деревню, где все друг друга знают и друг о друге заботятся.
– Вы собираетесь когда-нибудь вернуться в свою деревню? – спросила она у мма Рамотсве.
И та ответила:
– Я вернусь. Да, когда-нибудь я обязательно вернусь туда.
И мысленным взором она увидела извилистые тропки Мочуди, и загоны для скота, и небольшой огороженный участок земли, где на скромном камне выбита надпись: «Обэд Рамотсве». И растущие рядом с камнем мелкие цветы, такие красивые и совершенные, что сердце разрывается…