– У него нашлось столько денег? Мы, его предки, убеждены, что Одар-Гяур I так и погиб, не имея ничего, кроме меча и коня.
– Нашлось, князь. У него были свои тайники, далеко отсюда. Он сумел доставить их в чумацком обозе, спрятав под солью. Так что поверьте: ваш предок действительно в состоянии был купить такой замок. И он это сделал, передав почти все нажитое графине. Оно до сих пор хранится в тайнике, но в том, куда эти двое добраться пока что не смогут. Наверх они поднимут лишь незначительную часть сокровищ. Да еще то, что нажито уже нашим родом, Корчаков.
– Как, здесь имеются и сокровища вашего рода?! С какой стати? Ах, да, вы, потомки того, спасенного моим предком надворного казака Корчака, использовали подземелья замка в качестве надежного хранилища.
Януш Корчак предостерегающе поднял руку, дескать, не торопи с рассказом и не торопись с выводами.
– Все свое состояние графиня завещала сыну князя Одара-Гяура, поскольку знала, что у князя где-то в Греции есть сын; или же любому из потомков по мужской линии, который явится сюда. Ведь на самом деле графиня не продавала этот замок. Просто она надеялась, что князь еще вернется. Знала, что он женат, что не может жениться на ней, и все же… Потому решила: лучше будет, честнее перед Богом и людьми, если Гяур оформит купчую. Тогда уж наверняка никто к этой сделке не придерется.
– То есть они просто-напросто объединили свои состояния?
– Выходит, что так. – Болезненно вздохнув, Корчак долго и тяжело откашливался, затем, уже заметно осевшим голосом продолжил: – Она ведь любила его. Верила, что князь проведет остаток своих дней здесь. Кто может осуждать ее за это?
– У нас нет оснований. Итак, графиня ждала ребенка. Родился сын?
– Дочь. Янина. Знаю, о чем вы спросите: узнал ли князь, что у него появилась дочь? Узнал. Даже видел ее. Еще раз он появился в Грабове через три года. Это был его последний приезд. Через год князь Одар-Гяур погиб. Об этом сообщил один из его воинов. Уж не помню, как его звали. Словом, кто-то из меченосцев князя.
– Но все же попытайтесь припомнить. Возможно, речь идет о Радомире или о другом его оруженосце, Ядране?
– Как вы назвали его? Ядран? Вот-вот, что-то похожее. Помню только, что у нас, в Польше, таких имен никто не носит.
– Значит, все-таки Ядран. Во всех ситуациях он и Радомир представали самыми верными оруженосцами князя. Не знаете, как сложилась его судьба?
– Почему же? Это как раз доподлинно известно. Он остался здесь. Служил начальником охраны замка. Времена тогда были смутные. Нужны были надежные воины. А он привез письмо-завещание князя, которым тот назначал его комендантом замка. Именно так, военным комендантом замка, начальником его охраны.
– Вот так вот и раскрылась тайна исчезновения Ядрана. Кто бы мог предположить нечто подобное?
– Графиня умерла через семь лет. От сухот. Еще через полтора года, при защите замка, погиб и этот воин Гяура. Мой прадед, вместе с женой, сыном и юной графиней спасся благодаря подземному ходу, который ведет под ложем реки в лес, что на той стороне долины. Спасся, успев спрятать все самое ценное в подземельях. К тому времени он уже был мелким шляхтичем – об этом позаботилась графиня. А дочь самой графини вышла замуж за его сына, Сигизмунда Корчака, который с позволения короля перенял от нее титул графа.
– Позвольте, так, значит, в ваших жилах тоже течет кровь князей Одаров?! – воскликнул Гяур, не обращая внимания на появившихся из подземелья Хозара и Ярлгсона.
– Похоже, что так. Хотя я никогда и никому не доказывал этого. Гяур ведь не был законным супругом Ядвиги Закревской. А вот то, что я граф – это точно. Хотя об этом почему-то мало кто помнит.
– Человеческая память всегда нуждалась в напоминаниях, господин граф.
Корчак осекся на полуслове и, опираясь обеими руками о меч, настороженно окинул взглядом Гяура: уж не потешается ли тот.
– Местная шляхта не признает за мной графского титула, – с горечью сознался он, убедившись, что князь относится к нему с надлежащим почтением. – Вообще не признает во мне дворянина.
– Мы решительно исправим эту несправедливость, гоподин граф.
– Ради такого дня стоило доживать свой век даже в руинах, – расчувствованно произнес Корчак, а немного помолчав, чтобы справиться с эмоциями, продолжил: – Сигизмунд оказался храбрым воином. И хорошим хозяином. При нем замок процветал. Это теперь у владельца Грабова осталось всего лишь два небольших поля, которые обрабатывают местные крестьяне, лес да мельница. Правда, и они приносят кое-какой доход. А тогда, тогда было совсем по-иному. Но без воли на то князя Гяура браться за перестройку замка он не решался. Ведь хозяевами его все же являлись Гяуры. Все бумаги Ядвига и Сигизмунд завещали моему отцу, а сам отец завещал мне во что бы то ни стало сохранить замок. Хотя бы его руины, его остатки. Они верили, что Гяуры вернутся. Князь Одар-Гяур стал легендой и замка и нашей округи. Он был очень красив собой, как и вы, полковник. И храбр, тоже, очевидно, как и вы.
– Стараюсь уподобляться своим предкам, – немного смутившись, молвил Одар-Гяур. – Правда, удается это не всегда, тем не менее…
– Забыл сказать. Уже раненому Одару с небольшой охраной пришлось выдержать в замке осаду целого отряда врагов, уж не помню, из каких земель пришлых. Знаете ли, их здесь всегда хватало. Причем оборону они держали целую неделю. Благодаря ему за стенами замка спаслись многие грабовчане.
– Господи, как все переплелось в истории рода Гяуров: Остров Русов, Польша, Украина, Франция… Кстати, почему о замке решила заботиться графиня д’Оранж?
– Этого я не знаю, князь. И не могу знать. Для меня загадка, почему она оказалась столь милостивой ко мне, прислав своих людей. Вернее, я считал, что это ваша родственница или… Да мало ли что. Двое моих последних работников куда-то девались. Оставили меня одного. Жена умерла. Есть, правда, младший сын. Но он уехал в Краков, не желая быть «сторожем при замке». Он проклинает меня и моего отца, что так и не сумели добиться права на замок. Поэтому я не очень-то удерживал его. Всю жизнь свою я отдал замку, всю жизнь. И не важно, что он принадлежал не мне. Я-то помнил, что в моих жилах, как вы изволили выразиться, тоже течет кровь Гяуров.
– Спасибо, граф.
– Да, вы намерены так и обращаться ко мне: «граф»? – приподнялся Корчак. – Давно ко мне так не обращались. Местную шляхту еще и от фамилии моей, плебейской, воротит – Корчак. Ведь фамилия польского шляхтича должна заканчиваться «ский» или «цкий», то есть я должен быть Корчаковским. Однако менять фамилию я не хочу. В последние годы обо мне просто забыли. Все, кроме разве что двух служанок, которые делают мое существование не таким страдальческим, каким оно могло бы стать.
* * *
Они вернулись в комнату, в которой нашел свой последний приют граф Корчак. Старик лег в постель и загадочно улыбнулся:
– Все сбывается, – сказал он. – Решительно все. Я почти твердо был уверен, что увижу князя Гяура. Пусть даже в последние дни. Дождусь его, лежа в этой кровати, прощусь и уйду в Божий мир, зная, что замок, пусть даже в руинах, передан под опеку хозяина, а следовательно, завет предков своих я выполнил.