Начиная с XVIII века никто уже не сомневался, что Млечный Путь — это диск (наша Галактика) из звёзд, удерживаемых вместе силой притяжения. Но большинство астрономов полагали, что Галактика — это и есть вся Вселенная. Это была уже галактоцентрическая точка зрения, и она продержалась до начала XX века. А в 1924 году астроном Эдвин Хаббл вычислил расстояние до ближайшей к нам галактики — Туманности Андромеды — и показал, что она находится далеко за пределами нашей Галактики. Таким образом, представления о размерах Вселенной снова изменились!

Ещё через несколько лет Хаббл получил данные о нескольких десятках соседних галактик. Из этих данных следовало, что все они удаляются от нас со скоростью, пропорциональной расстоянию до них. Легче всего это представить, допустив, что и сам космос расширяется — как поверхность надуваемого воздушного шарика, на которой нарисованы галактики. Это расширение известно как «закон Хаббла», и теперь уже доказано, что закон этот применим к расстояниям в десятки миллиардов световых лет — то есть к области, содержащей сотни миллиардов галактик. Масштабы Вселенной вновь подверглись пересмотру!

Такая точка зрения называется космоцентрической — и это, похоже, окончательное звено в цепи представлений о размерах Вселенной. Дело в том, что, согласно закону Хаббла, если возвращаться в прошлое, то галактики сближаются и в конечном счёте сливаются воедино. Плотность Вселенной продолжает увеличиваться вплоть до Большого взрыва, который был 14 миллиардов лет назад, и расстояние, пройденное с тех пор светом, — это самое дальнее расстояние, на которое мы можем видеть. Однако не так давно было сделано интересное открытие. Хотя логично было бы предполагать, что расширение Вселенной замедляется из-за гравитации, современные наблюдения показывают, что на самом деле оно ускоряется. Теории, объясняющие это явление, предполагают, что наша наблюдаемая Вселенная — часть куда большего «пузыря», а сам этот «пузырь», возможно, — лишь один из множества пузырей, согласно теории мультивселенной!

Что же дальше?

Итак, все три наших путешествия — в прошлое, в космос и в историю человеческой мысли — приводят к одному и тому же: к ненаблюдаемым вселенным, увидеть которые мы можем лишь мысленно, посредством теорий!

Вот бы знать, какие открытия сделают астрономы будущего…

Бернард

Самолёт приземлился, и Джордж с бабушкой встали в очередь, чтобы пройти паспортный и таможенный контроль. За барьером их уже ждали Эрик и Анни. Увидев друга, Анни подпрыгнула, издала ликующий вопль, нырнула под барьер и ухватила Джорджа за руку. Он сразу заметил, что она изменилась — вытянулась и загорела.

— Джордж! — Анни обняла его и зашептала в ухо: — Какой ты молодец, что приехал! Пока ничего сказать не могу, но пробил час испытаний. Только смотри, ни звука!

Она выхватила у него тележку и бегом пустилась к отцу. Джордж и бабушка поспешили следом.

У Джорджа сжалось сердце, когда он увидел Эрика. Вид у того был измученный, в волосах появилась проседь. Но когда Эрик улыбнулся Джорджу, улыбка оказалась точно такой, как раньше.

Они поздоровались, бабушка познакомилась с Эриком (слова «очень приятно» ему пришлось написать ей в блокнот), вручила ему конверт с надписью «Джорджу на непредвиденные расходы», крепко обняла внука, одарила Анни широкой улыбкой и направилась к друзьям, приехавшим её встречать. «Это мои призраки из прошлого, шайка старых негодяев, — предупреждала она Джорджа перед вылетом, — и живут они, кстати, недалеко от твоего Эрика. Уж мы с ними припомним старые добрые деньки! Наведём шороху!»

В компании «старых негодяев» (они и вправду оказались такими дряхлыми, что трудно было представить их молодыми, не говоря уж про наведение шороха) бабушка постепенно скрывалась из виду, и Джордж, глядя ей в спину, внезапно ощутил холодок в животе. В этой Америке всё такое большое, шумное, сверкающее, не то что дома… И ему вдруг захотелось домой.

Но длилось это недолго. Из-за спины Эрика неожиданно возник мальчик — младше Джорджа, в круглых очках с толстыми стёклами, с престранной стрижкой.

— Приветствую тебя, Джордж, — сказал он серьёзно. — Анни, — он презрительно покосился в её сторону, — всё мне о тебе рассказала, и я с чрезвычайным нетерпением ожидал возможности вступить с тобой в контакт. Ты произвёл на меня впечатление в высшей степени интересной личности.

— А ну брысь отсюда, Эммет! — грозно сказала Анни. — Джордж мои друг и приехал ко мне!

— Джордж, познакомься, это Эммет, — спокойно сказал Эрик, пока Анни и Эммет сверлили друг друга злобными взглядами. — Он тоже гостит у нас. Это сын наших друзей.

— Сын мрака, вот он кто, — шепнула Анни на ухо Джорджу.

Эммет приподнялся на цыпочки и прошипел Джорджу в другое ухо:

— Этот гуманоид отличается ярко выраженным слабоумием.

— Как ты, возможно, заметил, Джордж, — продолжал Эрик как ни в чём не бывало, — Эммет и Анни слегка поссорились.

— Я говорила ему не трогать мою говорящую куклу! — взорвалась Анни. — А теперь она говорит только по-эльфийски!

— Я не просил её меня стричь! — заскулил в ответ Эммет. — А теперь я похож на дурачка.

— Ты и раньше был похож, — буркнула Анни.

— Лучше уж говорить по-эльфийски, чем нести белиберду, как ты! — Глаза Эммета, казавшиеся очень большими за толстыми стёклами очков, злобно блеснули.

— Джорджу нужно отдохнуть, — твёрдо сказал Эрик. — Мы сейчас же садимся в машину и едем домой, и все — все до единого — ведут себя достойно! Вы меня поняли? — В его голосе зазвучал металл.

— Да! — откликнулся Джордж.

— Ты-то понял, Джордж, не сомневаюсь, — вздохнул Эрик. — Ты всегда ведёшь себя достойно. Чего, увы, не скажешь об остальных.

Глава четвертая

Они подъехали к большому белому деревянному дому, где жил теперь Эрик с семьёй. С неба лился солнечный свет, и когда Джордж вышел из машины, в лицо ему ударил горячий воздух, поднимавшийся от разогретой земли. Анни выбралась следом.

— Идём, — приказала она, пока Эрик доставал из багажника сумку Джорджа. — У нас куча дел. Давай за мной.

Она привела Джорджа за дом. Там оказалась деревянная терраса со столом и стульями, укрытая в тени высоченного дерева с раскидистой кроной.