«Еще бы, – мысленно усмехнулся Канчелло. – Только доверие-то вынужденное. Тут и одному придется тяжко, какой уж там монитор. Хотя, конечно, приятно сознавать, что никто из братьев ордена просто не сможет заняться богоугодным делом [59] ».
Однако на его бесстрастном лице по-прежнему не отразилось ровным счетом никаких эмоций. На Поссевино его собеседник продолжал смотреть именно так, как учил первый генерал Игнатий Лойола, устремив свой взгляд куда-то в тощую шею Антонио, то есть в строгом соответствии с правилами скромности [60] , составленными основателем ордена.
– Здесь, – Антонио открыл пухлую папку с бумагами, – все, что мы собрали для вас об этой стране. Вам надлежит изучить все это самым тщательнейшим образом. Изустно могу сообщить следующее. На данный момент в стране царит король Федор Иоаннович – безвольный правитель, коим руководят все кому не лень. Я бы ему давно выдал testimonium paupertatis [61] . В то же время в Угличе сейчас образовалось как бы status in statu [62] , благодаря проживанию там младшего сына царя Иоанна, Дмитрия. Если оказать ему помощь в захвате престола, то, я думаю, он не постоит за благодарностью. In loco [63] , надо полагать, вы более внимательно разберетесь в обстановке. Постарайтесь per fas et nefas [64] столкнуть лицом к лицу две группировки: стоящих у власти во главе с Федором и поддерживающих Дмитрия. In extremis [65] не останавливайтесь ни перед чем.
– Иными словами, я должен стать tertius gaudens [66] .
Антонио поморщился.
– Это уж, дорогой Канчелло, исключительно на ваш выбор. Надеюсь, что в самом ближайшем времени эта страна перестанет быть для вас terra incognita [67] . Однако хочу вас предупредить, что конфликт между двумя этими группировками находится in statu nascendi [68] , не более. Углубить его – ваша первоочередная задача. Ad vocem [69] , царь Федор – ревностный сторонник православия, поэтому если волей божьей он отправится ad patpes [70] , то, думаю, это только подольет масла в огонь. Ставку нужно делать на оказание помощи Дмитрию и его сторонникам. И вот еще что.
Поссевино достал несколько листов мелко исписанной бумаги и протянул их Канчелло:
– Я подготовил для святейшего престола несколько любопытных предложений. Думаю, что вам тоже будет нелишним с ними ознакомиться. По счастью, я изготовил с них копии, которые вам и предлагаю. Над ними, кстати, я и работал несколько последних месяцев. Будет совсем неплохо, если эти две подсказки и впрямь смогут помочь в вашем нелегком деле. Они так и озаглавлены мною: «Как нужно поступать, чтобы привлечь к себе задушевное доверие государя и сановников», а также «О расположении юношей к Обществу и о средствах удержать их в нем» [71] .
Бенедикто молчаливо склонил голову в знак признательности и бережно принял из рук Антонио листы.
– Это не все, – предупредил Антонио. – Генерал настоятельно просит, чтобы вы захватили с собой Ratio atque institutio studiorum societatis Jesu [72] . Он уверен, что это вам поможет в случае, если вам удастся оказаться при дворе царевича Дмитрия.
– Насколько мне известно, – бесстрастно возразил Бенедикто, – его не одобрило испанское духовенство, а после того как их монарх [73] передал данное пособие на рассмотрение инквизиции, та и вовсе осудила эту книгу, после чего римский папа [74] запретил ее публикацию.
– И тем не менее он настаивает на том, чтобы вы взяли ее с собой. Что касается запрета, то, я полагаю, он вызван в первую очередь простой ревностью. Наместник Иисуса никак не может забыть, что совсем недавно он возглавлял орден [75] , который из-за недальновидности отдельных кардиналов предпочитал бороться с «Обществом Иисуса», вместо того чтобы отстаивать интересы святого престола. Наш генерал считает, что папа и сейчас уделяет непомерно много времени и сил второстепенным вопросам, вместо того чтобы решать наиболее важные и действительно требующие его личного вмешательства. А если уж берется за них, то… лучше бы и не брался, а продолжал услаждать свой взор выставленными на всеобщее обозрение окровавленными головами [76] , считая себя великим защитником города. Впрочем, король тоже никогда бы не удостоил это руководство своим вниманием, если бы у него не подрастал сын и наследник Филипп [77] , – Альберто устало вздохнул, будто уже измучился излагать очевидные истины тупому ученику, до которого все равно не доходит их суть, и после непродолжительной паузы заметил: