– Оформи, – прорычал сержант, стуча в подобие дежурки.
Только эта будка была обита листами свинца и закрыта решетками. А еще каждый прут слегка светился красным. Небось заколдовали сторожку, чтобы у пленников даже мыслей о побеге не было.
– Оформим. – По ту сторону стекла показался сонный старик. – Как же не оформить.
Ну хоть с охраной повезло – старик не внушал Артуру опасений. Да и писал он в журнале как-то вяло, а рука то и дело дрожала.
– Заводи. – Старче глазами указал на единственную камеру в закутке.
– Ну, умник, – сержант хищно улыбнулся и сверкнул глазами, – жди своего центра. Номер, конечно, не лайоновский, но тебе и такой сойдет. Да и компания шикарная – ненакормленный оборотень. Отдыхай, вундеркинд.
И юношу буквально закинули в тесное помещение. Три стены, одна скамейка, прикрученная к стене, и решетки. Одна на миниатюрном окне у самого потолка, а другая разделяла сторожку и непосредственно камеру. Всего между стариком и замком свободного пространства было метр, может, полтора. Как раз, чтобы мог пройти конвой или адвокат.
Из освещения – свет, проникавший сквозь окно, больше смахивающее на крепостную бойницу. Артур на ощупь добрался до скамейки и уселся. А брат Алисе не сказал, что аэнэровец оборотень… Да еще и не накормленный.
Пока глаза не привыкли к темноте, Лазарев вообще ничего не видел, кроме кончика собственного носа.
– Серый волк, а ты меня не съешь? – По венам все еще несся адреналин, и Артур плохо соображал, что и кому говорит.
– Я не волк, – донеслось из темноты. – Я медведь.
– Большой?
– Достаточно, чтобы заставить тебя заткнуться.
– И грубый, – вынес вердикт Лазарев, поудобнее располагаясь на скамейке.
Ему здесь еще как минимум пару часов втираться в доверие к несговорчивому перевертышу. Главное, не слишком тормозить, а то побег из центра – это уже что-то из области фильмов про Бонда. Артур, конечно, авантюрист и большой умник, но все же – четырнадцатилетний землянин в городе магов. У него даже шпаги нет, не говоря уж об умении колдовать. В рукаве имелся всего один козырь, и тот не старшей масти…
– Не привык лебезить перед служивыми. – В голосе парня (вот так вам, Джин и Алиса!) звучали рычащие нотки.
– Тогда нам крупно повезло. – Такими темпами эта фраза скоро станет для Артура одной из постоянных. – Потому что я не из ОМР.
– Откуда мне знать?
– А мне откуда знать? – парировал юноша. – Может, тебя заранее сюда засадили, чтобы ко мне в доверие войти!
Из угла донеслось рычание, а в темноте сверкнули красные глаза.
– Ты меня не пугай, Винни Пух. Фари никого не боятся!
– Как ты меня назвал? – спросил повстанец и тут же добавил: – Как ты себя назвал?
– Винни Пух – это отвечая на первый. Фари – это на второй.
– Ты Фари?
Артур наконец смог разглядеть собеседника. Признаться, он ожидал увидеть нечто огромное и монструозное, а обнаружил обычного парня лет девятнадцати. Невысокий, всего на полголовы выше самого Лазарева. Узкие плечи, на которых мешком висел аналогичный оэмэровскому мундир. Только этот был не красный, а черно-серебряный, и выглядел, естественно, намного стильнее и внушительнее.
Лицо у арестованного оказалось острое и совсем не пугающее. Глубоко посаженные зеленые (а не красные, что странно) глаза отражали одновременно настороженность, опаску и заинтересованность. Да и вообще внешний вид у оборотня был самым обычным. Такого в толпе увидишь и не запомнишь.
– Что-то вроде, – уклончиво ответил Артур. – Злая королева говорит, что да, а сам я даже вазу в воздух поднять не могу. Магия не дается.
– Прям совсем?
– Прям… Ты мне зубы не заговаривай, утка подсадная!
– Да не из ОМРа я. – Пленник показательно потряс тяжелыми кандалами, сковавшими его руки и ноги.
Вот теперь пришел черед Артура выпадать в осадок. Цепь была настолько толстой, что спокойно могла бы выдержать вес катерного якоря. Ни один нормальный человек не может так спокойно трясти подобным украшением.
– Как это возможно? – с придыханием спросил юноша.
– Оборотень я, сказал же. Винсентом меня зовут.
– А фамилия?
Зеленые глаза на секунду стали красными, с пугающими вертикальными зрачками.
– Значит, правду пишут – ты действительно с Земли.
– Да я вроде и не скрываю.
Аэнэровец что-то промычал и закинул ноги на скамью, укладываясь поудобнее.
– У потенциально опасных жителей нет фамилии. Только номер. Но я его ни за что не признаю!
Про это Эйя тоже умолчала. Если так подумать, то фея Полярной звезды вообще много о чем предпочла не рассказывать. Конечно, она предупреждала, что Атлантис не город из детской сказки, но не до такой же степени…
– А ведь действительно Винни, – вдруг понял Артур. – Ты не обращай внимания. Это такой книжный герой. Ну, земной.
Все это время Лазарев внимательно следил за реакцией оборотня. На слово «Фари» тот отреагировал как собака на угрозу палкой – напрягся и приготовился к драке. Значит, он в курсе, что Эйя не убивала посла, и в курсе, что армия стащила Душу Леса. Все стало несколько сложней…
План подразумевал, что задержан низший чин, ничего не знающий о делах организации. Такому стоило бы сказать, что хочешь присоединиться к повстанцам, продемонстрировать успех на ниве противостояния властям, и дело в шляпе. В буквальном смысле выражения…
В данном же случае придется импровизировать.
– И как Фари попал в клетку? – с подозрением поинтересовался Винни.
– Хотел найти доказательства того, что злая королева не убивала посла.
Глаза повстанца начали краснеть.
– Я уверен, что ее подставили власти!
Будь это фильм, Артуру вручили бы «Оскар» – настолько он вжился в роль.
– Я знаю, что это вы! – Юноша подскочил к прутьям и принялся стучать о них руками. – Приведите мне вашего главного! Я знаю, что вы подставили Эйю Фари! Жалкие трусы!
– Успокойся. – Оборотень немного расслабился и зевнул. – Они все равно не услышат. Здесь чары какие-то хитрые. Звук напрочь отсекают.
– А если мы заговор устроим?
– Да хоть десять! Это же натуральная крепость, скрещенная с лабиринтом. Против магов строили – стены специальным камнем выложены. Все заклинания впитывают, как губка, и только прочнее становятся. У оборотня и Фари, не умеющего колдовать, нет ни шанса.
Лазарь еще пару раз стукнул по прутьям и вернулся на скамью. От сырости повстанцу явно было сложно дышать, но коренной петербуржец наконец почувствовал себя в родной стихии. Будто открылись жабры, и легкие вновь смогли насладиться привычной атмосферой. А то в Атлантисе было так сухо, что у юноши в первые дни болела голова.