Book.

Днем всех, кто бы определен на штурм дворца, собрали, распределили по экипажам. Пять экипажей на БМП — старшие Балашов, Голов, Емышев, Карпухин. Общее руководство осуществлял Романов. С ним в БМП находились Репин, Мазаев и представитель Первого главного управления Козлов.

Колонна БМП с бойцами «Грома» должна была выходить к дворцу по круговому серпантину, а «зенитовцы» на БТРах — подъехать к пешеходной лестнице и, спешившись, бежать наверх. У фасада здания обе группы соединяются.

Но, как говорят, гладко было на бумаге. А на войне — как на войне.

Сигналом к штурму послужил взрыв «колодца» связи. После 19 часов, когда наступил комендантский час и центральная площадь опустела, группа спецназовцев выехала в город.

Две машины «УАЗ» остановились у ресторана, а еще один автомобиль подъехал вплотную к люку, который вел в «колодец» связи. Прозвучал условный сигнал — хлопнула закрываемая дверь автомобиля. Сотрудник группы Хаятов, владеющий языком, ушел, чтобы отвлечь постовых Царандоя. Три человека заслонили главного исполнителя взрыва, «зенитовца» Бориса Плешкунова. Специальными щипцами, которые изготовили сами, подняли люк, и Борис Андреевич опустил в колодец вещмешок с зарядами. Взрыватель был установлен на пятнадцатиминутный режим. Быстро сели в машину, подали сигнал Хаятову, и вскоре уже «УАЗы» мчались на виллу.

Ровно в 19.15, как и планировали, прозвучал мощный взрыв. Столица Афганистана была отключена от внешнего мира. Группы спецназовцев, офицеры и солдаты «мусульманского» батальона, десантники пошли на штурм.

«Наша колонна — четыре БТР, — вспоминает Яков Семенов, командир группы «Зенит». — Когда заговорила «Шилка», ее поддержали пулеметы, стало ясно: игры кончились, началась война.

Я шел на первой машине. Мы успели проскочить. Второй бронетранспортер подожгли, остальные уцелели. Десантировались. А тут ад кромешный! Наша «Шилка» бьет по дворцу, снаряды скачут от стен как резиновые. Из окон поливают… В общем, прижали нас, пришлось залечь. И поднялись лишь, когда «Шилка» подавила пулемет в одном из окон дворца».

Афганистан. Дворец Амина. Его предстояло штурмовать бойцам группы «А».

Самому Виктору Карпухину начало боя запомнилось таким.

«Как только наша БМП оказалась в поле зрения охраны дворца, они стали поливать нас из всех видов оружия. Пули молотили так по броне, что казалось — пошел град.

Так началось кровавое столкновение профессионалов.

Признаюсь, у нас не было должной психологической устойчивости. Да и откуда она? Наверное, воевать можно научиться только на войне, как бы это жестоко ни звучало. А мы привыкли видеть войну в кино, «по-киношному» она и воспринималась.

Но все пришлось разглядеть наяву. Вот падает твой товарищ, взрывом ему отрывает руку, ногу, вот ранен сам, а надо действовать, расслабиться нельзя ни на секунду. Убьют.

В первые минуты боевого соприкосновения было очень тяжело. Охрана резиденции — сильная, хорошо обученная, отлично вооруженная. И главное, почти в четыре раза превышающая нас в живой силе. По всем воинским наукам, силы обороняющихся во сколько-то раз могут быть меньше, но никак не наступающих. Иначе атака обречена. Выходит, опрокинули мы теорию. Помогли нам мощный напор и, как ни странно, безысходность. Нас выручить уже никто не мог, тыла никакого.

Ранены были практически все. Гвардейцы отчаянно защищали дворец, мы отчаянно рвались вперед».

Однако надо уточнить: благодаря умелому командованию в группе Карпухина ранило только двоих, и то легко. Остальные же подгруппы пострадали значительно больше.

«Наблюдал я момент, — скажет потом Сергей Коломеец, — когда наш механик-водитель дрогнул. Тогда Карпухин дал ему команду: «Вперед или застрелю!» Героя Виктору Федоровичу дали достойно».

Да, действительно механик-водитель БМП, молодой солдат, попав в такое пекло боя, растерялся, запаниковал. Машина затормозила. Еще мгновение-другое — и она бы вспыхнула свечой, как подбитый уже бронетранспортер. Но командир не растерялся. Окрик отрезвил механика-водителя, и БМП рванулась вперед.

Механик-водитель подогнал боевую машину почти вплотную к главному входу, и только теперь Карпухин подал команду: «К машине!». И сам выскочил первым. Рядом с ним оказался Александр Плюснин. В два ствола открыли прицельный огонь по гвардейцам, которые стреляли из окон дворца.

Под прикрытием огня Карпухина и Плюснина из БМП благополучно десантировались Берлев, Коломеец, Гришин.

Всей группой проскочили под стены и ворвались во дворец. Каково было состояние нападавших и их впечатления повествует Виктор Карпухин.

«Пытаемся зачистить первый этаж. Гранаты сыплются, как огурцы. Кругом пальба. Ничего не видно и не слышно. Черное небо все исчеркано трассирующими пулями, непонятно откуда и куда летящими.

Наши «Шилки» знай себе палят по дворцу, по своим. Сигнал «отбой» до них не дошел.

Буквально каждый метр мы брали приступом».

Дворец Амина взят!..

Бой был тяжелый, ожесточенный: Емышеву оторвало руку, у Баева простреляна шея, Кузнецов получил серьезное ранение в ногу, Швачко осколок попал в зрачок глаза. У Сергея Голова девять осколочных ранений.

А вот капитану Виктору Карпухину повезло. Находясь в самом пекле боя, он не получил и царапины.

Хотя был в сантиметре от смерти в буквальном смысле этого слова. Дело в том, что вражеская пуля застряла в триплексе его спецназовской каски. Улыбнулась, стало быть, судьба. Только вот улыбка ли это была или гримаса? Виктор под пулями в далеком Афганистане выжил, а его старший брат именно в этот день, в мирной, спокойной Москве, — умер. Попал в больницу с обычным аппендицитом, но неудачная операция — и 27 декабря он угас.

Как призналась автору этой книги жена Карпухина, Валентина Владимировна, о Викторе в декабре 1979-го особо и не думали, не беспокоились. Ну, уехал на учения — и уехал. А вот его старший брат находился между жизнью и смертью, и потому родители, родственники беспокоились в первую очередь о нем. И только потом, позже, после возвращения из Афганистана, когда он рассказал, в каком пекле побывал, отец и мать поняли — они могли в один день потерять двух сыновей.

Таким был первый бой Виктора Карпухина.

28 апреля 1980 года Указом Президиума Верховного совета СССР за успешное выполнение специального задания Советского правительства и проявленные при этом мужество и героизм звание Героя Советского Союза было присвоено Бояринову Григорию Ивановичу (посмертно), Карпухину Виктору Федоровичу и Козлову Эвальду Григорьевичу.