Будь она одна – сама по себе, молодая женщина смирилась бы с очередной несправедливостью. Но ради ребёнка необходимо было переступить через собственную гордость. В поисках правды Светлана дошла аж до самого генерала интендантской службы Игната Полубоярова – заместителя командующего столичным округом ВВС по тылу. Но высокопоставленный чиновник быстро разбил все надежды просительницы на торжество справедливости. Даже через стол Светлана ощущала смрадное дыхание внешне очень ухоженного мужчины. Полубояров объяснил посетительнице, что в казённой квартире она проживала по ошибке и пенсию тоже получала незаконно:
– Ваш брак с майром Церадзе не был зарегистрирован.
– Но мы хотели расписаться. Просто не успели, – объясняла женщина.
– Э, милочка, – сально усмехнулся Полубояров. – Если мы всем окопным шалавам и походно-полевым жёнам будем щедро раздавать пособия и квартиры, государство вылетит в трубу. К тому же ваш, так называемый «муж» служил в особой штрафной части, то есть фактически отбывал срок. Что же вы хотите, чтобы мы заботились о родственников осуждённых преступников?
Оскорблённая женщина просто не верила своим ушам. За что её так? Ведь она никогда ничего не просила и была уверена, что всё получила по закону.
Светлана не догадывалась, что и квартиру, и пенсию пробил для неё бывший командир. Борис не забыл про обещание, которое дал на могиле погибшего товарища: всегда заботится о его вдове и её ребёнке. Правда для этого ему пришлось обмануть Полубоярова, который «сидел» у Сталина-младшего на хозяйстве. Тыловик тоже входил в ближайшее окружение Командующего. Сталин прокручивал с его помощью какие-то теневые финансовые операции. Но даже главный хозяйственник не имел такого «доступа к телу», как ходивший одно время в лучших друзьях у Сталина «Анархист». В свите командующего все знали, что приблизив к себе знаменитого аса, наследный принц доверяет ему самые сокровенные свои секреты. Вот этот-то свой статус личного исповедника высокой персоны Нефёдов и использовал, чтобы материально поддержать перебивающуюся случайными заработками женщину, и вытащить её из барака, где она с ребёнком ютилась в одной крохотной комнатушке с престарелыми родителями и семьей сестры.
Как-то Борис намекнул Полубооярову, что хорошо бы помочь одной бабёнке, которая воспитывает незаконнорожденного сына их общего шефа. Тыловик тут же дал команду начальнику квартирно-эксплуатационного управления округа выделить квартиру бывшей любовнице Василия в только что сданном строителями новом доме. Оперативно решился вопрос с пенсией и работой для неё. Правда, некоторое время спустя «афёра» Нефёдова вскрылась. Но пока Борис ходил в личных друзьях командующего, тыловик предпочитал с ним не ссорится. Стоило же фавориту впасть в немилость, как Светлана тоже мгновенно лишилась всего…
* * *
Игнат Никитович Полубояров любил рассказывать, каким геройским лётчиком он был во время войны. На самом деле ещё в запасном полку его списали по какой-то болезни с лётной работы и назначили на хозяйственную должность. Но Игнат Никитич на судьбу не обижался. Каким он мог стать лётчиком, это ещё вопрос. Да и как долго бы продлилась фронтовая служба едва умеющего взлетать и садится выпускника ускоренных лётных курсов, имевшего за плечами всего семь часов налёта на штурмовике. Дело было в начале 1942 года, когда обескровленные авиаполки отправлялись на переформирование, едва успев прибыть на фронт, а пилотов Ил-2 в армии за глаза называли «наши камикадзе», ибо мало кому из них удавалось сделать более трёх боевых вылетов. Из ребят его курсантской роты до победы не дожил никто.
Игната же судьба уберегла и вывела на столбовую дорожку к успеху. Попал лейтенантик служить не куда-то, а в БАО [65] 8-й воздушной армии, которой оперативно подчинялась 1-я особая авиагруппа под командованием Василия Сталина. Полковник с громкой фамилией не погнушался свести знакомство с чем-то приглянувшимся ему простым лейтенантом-снабженцем. Хотя в особом блате сын вождя не нуждался, ибо ему итак у хозяйственников ни в чём отказу не было. Но Полубояров обладал особым даром угождать. Когда Василий получил 32-й гвардейский истребительный авиаполк он взял к себе толкового хозяйственника. Так они и шли дальше вместе. Молодой орёл взлетал всё выше и выше, а с ним делал карьеру и Игнат.
Но, даже став генералом, Полубояров не избавился от комплекса несостоявшегося лётчика. Речь тыловика изобиловала словечками из арсенала профессиональных воздушных бойцов. При каждом удобном случае страдающему одышкой пассажиру персональной «Победы» нравилось поучительно показать на руках какому-нибудь «коллеге» из строевой части, как именно он предпочитал «срезать угол» пытающемуся удрать «Мессершмиту», чтобы потом «врезать» ему в борт из всех огневых точек. Увлёкшись рассказом, красномордый подагрик забывал про панскую хворобу, развившуюся у него на почве патологического чревоугодия и прочих излишеств.
Этой то слабостью «аса» и решил воспользоваться Борис. Они случайно столкнулись на следующий день после разговора Нефёдова со Светланой. Борис заехал к знакомым лётчикам на Кубинку. В это самое время сюда с инспекцией пожаловал заместитель командующего по тылу.
Лоснящийся благополучием вальяжный сибарит будто сошёл с полотна старофламандского живописца. Полубояров уже посетил генеральскую комнату в офицерской столовой и находился в том приятном состоянии, когда особенно тянет поговорить о себе любимом. Борис изобразил дружелюбие. Он с почтительным видом выслушал рассказ снабженца о том, как тот, якобы, рекомендовал шефу отказаться от новых бомбардировщиков известного авиаконструктора в пользу новой машины конкурирующего КБ, которую лично он – Игнат Полубояров считал более удачной.
Поймать на честолюбии «весёлого кавалера» оказалось проще простого: достаточно было предложить ему вместе слетать в зону на «спарке» [66] .
Правда, генерал только что обильно пообедал под коньячок, и чувствовал себя не слишком готовым к предложенной «увеселительной поездке». Да и странный внешний вид Нефёдова, на котором был сильно поношенный бушлат, явно с чужого плеча, да разбитые кирзовые сапоги, должен был насторожить Полубоярова.
Но с другой стороны ему было очень лестно воспользоваться предложением самого «Анархиста», чтобы потом козырять этим фактом из собственной биографии.
Не смотря на то, что Нефёдова сняли с должности, его фамилия продолжала стоять в списке на плановые полёты. Как действующий лётчик, он обязан был регулярно поддерживать профессиональную форму.
Командир полка что-то заподозрил и попытался отговорить высокопоставленного интенданта от полёта, но Игнат Никитович так грозно на него взглянул, что последнее препятствие перед полётом мгновенно самоустранилось.
По дороге к самолёту Полубояров осторожно уточнил, по какой программе пройдёт полёт. Лётчик развеял его опасения, заверив, что «крутить» пилотаж он не собирается, ибо после недавних корейских «каруселей» надо дать собственному организму восстановиться.