– За что? – удивился Сиражин.
– Я же знаю, что это ты замолвил обо мне слово, – соврал Вахид и вновь возненавидел себя.
Ему претила роль, которую пришлось исполнять. Пусть он не тот, за кого себя выдает, но Сиражин воспринимает террориста с именем Абдул аль-Валид в его, Вахида Джабраилова, оболочке.
– Фатима! – позвал Аслан.
Во дворе тенью появилась женщина в хиджабе и тихо сказала:
– Здесь я.
– Проводи гостя к Мариям, – приказал Аслан.
В узкой, похожей на пенал комнате у окна на лавке сидела женщина. На ней, в отличие от Фатимы, была паранджа. При появлении мужчины она суетливо встала и покорно опустила голову. По рукам и движениям Вахид сделал вывод, что ей не больше двадцати лет.
– Ее зовут Мариям аль-Мансури, – тихо сказала Фатима. – Она не понимает ни чеченского, ни русского.
– Ты отдыхай, брат, – устало проговорил Сиражин. – Я пойду. В городе еще небезопасно, и Аслан пока будет здесь.
– Откуда она? – спросил Вахид и подошел к женщине вплотную.
– Местная, – сказала Фатима и поправила хиджаб. – Неделю как здесь.
Вахид взял двумя руками нижний край материи, закрывающей лицо Мариям, и бесцеремонно поднял его. Сердце мужчины екнуло. Это был шикарный подарок. Он угадал возраст. У девушки были огромные, похожие на маслины глаза, тонкие брови, слегка вздернутый носик и белая нежная кожа.
– Кто у нее был до меня? – спросил он, разглядывая новую жену.
– Никого. – Фатима покачала головой. – Вы первый.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что она девственница? – насмешливо спросил Вахид и развернулся к ней лицом.
– Ну что вы! – Фатима потупила взгляд, – У Мариям был муж и семья. Вы первый здесь.
Вахид знал, что боевики ИГИЛ захватили в боях за город несколько тысяч курдов из общины езидов, но расстреляли лишь половину. Здоровых и крепких мужчин они стали использовать в качестве рабов, а женщин превратили в наложниц. Боевики считали, что езиды дьяволопоклонники, и утверждали, что шариат требует поработить кафиров и взять их жен в наложницы. Они отобрали несколько сот женщин в возрасте не старше тридцати трех лет. Одна из них досталась ему.
– Если бы ты была неверной, то я подумал бы, что обманываешь. – Вахид поставил автомат у стены. – Ступай.
Фатима бесшумно вышла.
На душе было тошно. Хотелось поскорее снять одежду, пропитавшуюся запахом крови. Сегодня им пришлось убивать безоружных. Пленников вывели за город и заставили встать на колени лицом к яме. Потом командир поставил перед видеокамерой ведро с ножами. Боевики подходили, брали из него оружие и направлялись к обреченным.
Он опустился на низкое кресло и закрыл глаза.
«Сколько пришлось убить? Шесть или пять? Почему не помню? Первым был старик. Потом совсем молодой парень. Чтобы ему было не так страшно, я оглушил его кулаком по затылку и лишь потом перерезал горло. Однако несчастный тут же пришел в себя, долго и страшно пускал кровавые пузыри, судорожно хрипел. Удружил ты мне, Антон!», – подумал Вахид и неожиданно сравнил себя с Евно Азефом.
О тайном сотруднике царской охранки, умудрившемся в начале прошлого века возглавить самое законспирированное боевое крыло эсеров, шла речь на занятиях по истории военной разведки. Азеф сам планировал террористические акции, совершенствовал способы и методы их подготовки. Долгое время никому и в голову не приходило, что этот кровавый монстр работает в интересах Российской империи.
От размышлений его отвлекла Мариям, появившаяся, словно тень, с тазом воды в руках. Она бесшумно опустилась на пол у ног Вахида, не поднимая на него глаз, поставила таз и стала расшнуровывать ботинки. Он не сопротивлялся. Так заведено. Она не только наложница, но и служанка воина.
Мысли вновь вернулись к утренним событиям. К горлу подступил комок.
«А ведь это только начало, – с тоской думал он, глядя на худые плечи девушки, которая мыла ему ноги. – Сколько мне еще придется быть Азефом?»
Берса протиснулся через пролом в заборе и огляделся. На территории по-прежнему никого не было.
– Шайтаны! – прорычал он.
– Нас не было почти час, но никто так и не заметил, что нет часового! – недоумевал Абдула. – Как с такими людьми воевать?
– Сейчас я им устрою! – заявил Берса и двинулся через двор. – Они надолго запомнят этот день.
– Постой! – Абдула положил Берсе на плечо руку и вынудил остановиться. – А вдруг сепаратисты всех убили, а твоего Великана просто не заметили?
– Значит, мы им помогли. – Берса повеселел, однако предположение помощника заставило его снять автомат с предохранителя.
– У тебя кровь, – неожиданно сказал Абдула.
– Где?
Абдула показал пальцем на висок.
– Даже если ночью здесь побывали диверсанты ополченцев, они ушли, – сделал вывод Берса, утирая висок снегом.
– Тогда мы погорячились с часовым, – сказал Абдула.
– Ничего не погорячились, – возразил Берса. – Поделом ему.
– Нехорошо разбрасываться людьми, – с упреком заявил Абдула.
– Разве это люди?! – воскликнул Берса. – Неверные.
– Тебе виднее, – примирительно сказал Абдула.
– Я думаю, они здесь, – подойдя к дверям в складское помещение, предположил Берса. – Иначе…
Грохот и нечеловеческий вопль заставили его замолчать.
– Что это? – одними губами спросил Абдула.
– Рот закрой! – раздался приглушенный голос Гниляка.
– Изверги! – завопил кто-то.
Послышался глухой стук.
Берса осторожно толкнул двери. Склад был пустым. В двух подсобных помещениях содержались пленные.
– За что? – донеслось из отрытых дверей импровизированной камеры.
– Не надо! – умолял кто-то.
Берса прокрался к дверям, открытым настежь. В комнате с небольшим оконцем под самым потолком собрались все каратели, включая караульного, который стоял ближе всех к выходу. В дальнем углу жались друг к другу двое пленников. Третий лежал на животе посередине комнаты. Портос и Саввенко прижимали его правую руку к полу. Левая была вытянута и лежала на двух кирпичах. Один был подложен под запястье, второй – ближе к локтю. Чтобы пленник не смог убрать руку в сторону, Речник держал его за пальцы.
– Чего пялишься? – завопил Гниляк на Люгера.
От неожиданности тот подпрыгнул.
– Живее! – топнул ногой Гниляк.
Люгер суетливо положил на руку пленника бушлат, свернутый в несколько раз, и поднял на командира испуганный взгляд.