В девяносто девятом Майя поступила в Институт легкой промышленности и закончила сразу два факультета – модельера-конструктора одежды и историка-реставратора ткацкого искусства.
Семья дружно «подсуетилась» – дед прошелся по своим старым связям и знакомым, бабушка по своим, и папа, к тому времени уже вполне крутой бизнесмен, – по своим. И пристроили Майку в известный театр мастером пошивочного цеха.
Интересно ей было необыкновенно! Она просто балдела, как ей нравилась работа – задерживалась допоздна и летела рано утром, как на праздник.
Ну еще бы! У нее потрясающая руководитель их цеха – во всем, что делали, она требовала повышенной тщательности, детальной проработки, невероятной аккуратности и абсолютного исторического соответствия. В театре шили одежду разных эпох, и приходилось учиться, узнавать много нового, постигать порой забытое мастерство. Майка даже в Ленинскую библиотеку ходила и закапывалась там в книги, посвященные старинным технологиям ткачества.
Проработала она в театре в полной любви и восторге от дела, которым занималась, три года, и как-то раз в той самой Ленинке встретилась с интересной женщиной – они обе заказали одну и ту же книгу, посмеялись совпадению и разговорились. И оказалось, что эта женщина – директор большого музея, где, в числе прочего, занимаются и восстановлением и реставрацией тканей. А также восстановлением технологий ткачества старинных гобеленов и текстиля. И она вдруг пригласила Майю, как специалиста, к ним работать.
На полном серьезе! И Майка тут же согласилась, настолько ей было это все интересно.
Заработок вышел небольшим. Она могла и вообще даром работать, такие потрясающие знания и умения она приобретала, а деньги ее волновали меньше всего. Ну, вот так.
Она росла в обеспеченной семье и никогда не знала, что такое «не хватает денег». Нет, никакого богатства и излишеств в ее детстве и юности не водилось, но и трудные, тяжелые девяностые годы семья пережила без голода и ограничений.
Они долго жили все вместе в трехкомнатной квартире, потому что это было всем удобно и душевно как-то. Вполне дружно уживались еще и потому, что папа в те времена не мог «выдернуть», как он говорил, из бизнеса деньги на съем квартиры.
Это потом он стал успешным бизнесменом, а в девяностых только начинал свое дело. В девяносто третьем году с двумя своими друзьями по институту Лев Егорович организовали фирму, и взяли они сначала в аренду то самое предприятие, которым он заведовал, вместе с оставшимся парком машин. А потому, что ему спустили указание в течении трех месяцев автоколонну закрыть и ликвидировать, переведя все фонды и материальную часть в какое-то новое, уже образованное частное предприятие. То есть, по сути, откровенно воруя у государства целый автопарк! Ну, вот Лев Егорович со своим замом поговорили и решили – фиг вам, за условные копейки, просто кому-то сделав «откат», вы хотите получить слаженное рабочее предприятие. Да сейчас!
Он в него силы и душу вложил, сделал за эти годы одним из передовых и лучших и не собирался какому-то козлу отдавать проворовавшемуся. Вот и подняли коллектив, который единогласно проголосовал за полную приватизацию предприятия и передачу в аренду и управление Льву Егоровичу и его партнерам.
Сейчас это уже большая логистическая фирма. Автотранспортная, складская, занимающаяся всем, что касается перевозок и доставок грузов. Принадлежит она все тем же трем партнерам, которые, невзирая на принятые стереотипы, живут и работают мирно, дружно, без подстав и подсиживания друг друга. И дружат все эти годы семьями.
Только когда Майе исполнилось восемнадцать лет, папа купил первую квартиру-двушку, куда они и переехали втроем. И не переехали бы, может быть, вообще, им и вместе хорошо было, но старики стали побаливать, им хотелось побольше покоя, тишины, размеренности быта, а у детей то гости, то поездки разные, а старшие нервничают, переживают. Сели рядком всем семейством, подумали и решили – надо отдельно жить, но рядом!
Через пять лет Лев Егорович купил новую квартиру, побольше и побогаче, ну и занялся перестройкой старой дачи.
И мама Майи без дела не сидела, стала за эти годы классным кондитером и проработала несколько лет ведущим специалистом в ресторане Интуриста. А лет десять назад с помощью мужа открыла свою маленькую частную кондитерскую. Сейчас это небольшое, но раскрученное кафе, со своими постоянными клиентами, пусть и не самое прибыльное, но и не убыточное – зато мамина гордость и возможность реализации в любимом деле.
Одно плохо – Майка сладкого с детства не любила. Вот такой изгиб странностей судьбы – мать великолепный, увлеченный кондитер, кстати, побеждавшая во множестве конкурсов, а дочь не любит сладкого. Бывает.
Но не об этом речь, а о том, что Майя Львовна с неподдельным энтузиазмом проработала в музее три года. Пока в один и тоже прекрасный день не пересеклась там с известнейшим модельером страны, который пришел за консультацией по одной из старинных тканей. И так ему понравилась работа Майи, и так его впечатлили ее глубокие знания, что он тут же пригласил девушку к себе в штат. И она пошла.
И снова ей было фантастически интересно до полного погружения и растворения в своем деле. Начальник посылал ее в командировки по всей стране на разные ткацкие фабрики и заводики изучать технологии и налаживать выпуск заказываемых им образцов текстиля, которые Майя же и разрабатывала. И за границу несколько раз ездила на старинные фамильные фабрики тканей и на большие производства.
Знаний получила неимоверное количество! И все училась, училась! И все это требовалось осмыслить, систематизировать и освоить, чем она и занималась, не замечая времени, так увлекалась делом.
Но, как-то постепенно Майя вдруг осознала, почувствовала, что ее гнетет нечто неясное, непонятное до конца – чего-то в работе и творчестве ей сильно не хватает, и это мучает подспудно. Чувствует дискомфорт душевный, вот прямо как вылезающий гвоздь в обуви, а понять, что именно тревожит, ухватить этот момент не получается.
И поехала Майка в отпуск в Италию – развеяться, отдохнуть, подумать и ничего не делать. И как-то сидя в кафе, поедая обалденные свежие морепродукты с умопомрачительным соусом, она обратила внимание на одну великолепную итальянку, выходящую из шикарного авто в потрясающем наряде от кутюр, и подумала: «Я бы сшила этот прикид немного по-другому, и получилось бы гораздо стильней и круче!»
И застыла, пораженная озарением, не донеся до открытого рта наколотую на вилку большую креветку…
Вот!! Вот чего ей так не хватает и что прямо звенит внутри!! Ей хочется как можно больше шить, а не заниматься только тканями, и лишь изредка, когда выдерет время из плотного графика, делая что-то только для себя и родных! Шить!! Придумывать наряды, раскраивать и шить! Творить!!
Маэстро, выслушав крик Майкиной души, идею не одобрил, пояснив, что портних талантливых у него много, а специалистов по тканям практически нет.
И Майка ушла. На что он ужасно обиделся и даже, как ей показалось, намекнул, что она хочет воспользоваться его известным именем для продвижения и продажи своих изделий… ну может, ей действительно только показалось, что он так подумал, но обиделся он точно.