Проведя гостей мимо каких-то надстроек на корме, он спустился палубой ниже и указал на дубовую, перехваченную стальными поперечинами дверь, больше похожую на дверь трактира, нежели каюты, в которой предстояло жить женщине. «Впрочем, возможно, в этом есть свой резон, – признала Маргрет. – Запоры здесь должны быть оч-чень надежными».
Каюта была тесной и приземистой. А вся меблировка состояла из маленького прибитого к окну столика, двух лежачков по бокам, сундука, вешалки и многоэтажной полки, призванной вмещать все то, что может понадобиться в быту.
– Ваша одежда и все прочее – в этих вот рундуках, сделанных под лежаками, – объяснил штурман. – Прошу прощения, господа, но это корабль. Каюты здесь явно тесноваты, кроме разве что капитанской и кают-компании, которые тоже… тесноваты, ибо хотелось бы видеть попросторнее. А что касается вина, то прошу ко мне, в каюту старшего штурмана эскадры. По бокалу вина на прощанье!.. Сам Бог велел.
Оставив Бастианну обживать их новое жилье, Маргрет последовала за штурманом. Матросы и солдаты пока что были заняты проводами, и никто особого внимания на нее не обращал. Большинство из них сгрудились на левом борту, а некоторые повзбирались на веревочные лестницы, ведущие к мачтам. Тем не менее, как бы мимоходом, штурман поинтересовался, есть ли у Маргрет брючный костюм, охотничий, например; и когда герцогиня подтвердила что есть, настоятельно посоветовал, во-первых, как можно реже показываться на палубе, а во-вторых, облачаться в это охотничье одеяние, дабы поменьше дразнить истосковавшихся по женскому телу матросов.
– Он прав, – поддержал его маркграф. – Мне довелось выходить в море и могу подтвердить, что штурман прав.
– Вообще-то, нас должен был бы принять адмирал, – недовольно посетовал генерал де Колен. – Но что-то не похоже, чтобы он был настроен на проявление вежливости.
– Простим ему это, господа, – молвил маркграф. – Корабль и океан не способствуют великосветскости их обитателей.
Каюта штурмана была попросторней, и, прежде чем обратить внимание на бутылки с вином и заранее приготовленную снедь, Маргрет с интересом осмотрела лежащие на полке карты и какие-то странные приборы, по которым, как вскользь объяснил штурман, ему придется определять местонахождение корабля в океане и прокладывать путь эскадре.
– Да вы настоящий профессор! – воскликнула Маргрет. – Здесь столько всякой науки.
– В своем деле, если хотите, да – профессор. Добрых пять лет я ходил учеником штурмана, затем помощником, а последние десять лет – штурманом. Это действительно сложная наука, многие премудрости которой изложены вот в этой книге, копию коей сделали специально для меня.
«Вальдземюллер, – прочла герцогиня. – «Вступление в космографию» [6] .
– Уже горю желанием прочесть.
– Простите, герцогиня, но для дамского чтения она очень сложна. Хотя вздыхать над ней приходится не меньше, чем над любым из рыцарских романов.
Они выпили за короля, за Францию и всех тех, кому сегодня предстояло выйти в море. И не только из гавани Гавра.
Вино оказалось терпким и, на удивление, хмельным. Несмотря на то, что пила герцогиня лишь по четвертинке того, что ей наливали, все же после второго тоста она почувствовала, что хмелеет; а еще она вдруг поняла, что становится причастной к тому огромному мужскому братству, которому, рискуя жизнью, выпало идти в море, преодолевать Великий Океан, сражаться с пиратами и врагами Франции, открывать и завоевывать новые земли.
Третий тост штурман предложил за герцогиню и всех женщин, которые, презирая давнюю традицию, согласно которой «женщина на корабле – к несчастью», тем не менее выходят в море, становятся моряками и делят с мужчинами все то, что выпадает на их долю.
– Прекрасный тост, – поддержала его Маргрет. – Отныне прошу считать меня моряком, – подняла она свой бокал, обращаясь к физиономиям двух моряков, появившимся в проеме двери. То, что на корабле будут женщины, до сих пор держалось в тайне, а тем более, держалось в тайне то, что одной из них станет юная особа, племянница адмирала, герцогиня де Роберваль!
– Считайте, что мы уже приняли вас в свое братство, – огласил один из моряков, с головой, повязанной на пиратский манер красным платком.
– О, и ты здесь, Оран? – дружелюбно признал его штурман. – Как всегда, – на запах вина…
– … и женщины.
– О женщине забудь. Понял, приятель?
– Уже понял, старший штурман.
– Тогда будешь вахтенным при герцогине, возникая возле нее всякий раз, когда надо помочь, подсказать, принести… А главное, чтобы никто и никогда не смел… Иначе, разопни меня дьявол на ржавом якоре, если кто-либо из слишком любвеобильных останется безнаказанным. И вы, червь днищная, – обратился он к еще двум подоспевшим матросам, – должны поддерживать его и меня. Оран, налей матросам вина. И пусть каждый из них представится герцогине, дабы она знала, что у нее здесь немало истинных друзей.
Кроме Орана, Маргрет запомнила еще Валери и Корена. Последнего – только потому, что слишком уж он смахивал на сарацина. Как потом оказалось, он действительно был сарацином и до службы во французском флоте долгое время служил во флоте правителя одного из арабских княжеств Берберии.
Последим, кто вошел в каюту, как-то сразу, до предела заполнив ее собой, был майор, барон фон Шигель. Майору было за сорок, он носил седоватый парик, который полностью соответствовал его возрасту; как, впрочем, и серое землистое лицо, подтачиваемое какой-то, пока еще не очень проявлявшей себя, но основательной болезнью.
– … Один из лучших офицеров французской армии. Изучал тактику боевых действий прусской, английской, польской и турецкой армий, – представил его генерал де Колен. – Считается лучшим знатоком тактики… возможно, даже во всей Европе.
– Оставаясь при этом всего лишь майором?.. – как бы про себя прокомментировала эту странность Маргрет, перечеркивая истинность самого утверждения генерала относительно того, что барон фон Шигль является лучшим знатоком тактики. – Хотелось бы знать, как и в каких битвах это проявлялось.
– Случилось так, что я был понижен в чине. По приказу командующего армией принца де Конде, – вежливо объяснил барон. – Но, как вы понимаете, связано было это понижение не с моими тактическими просчетами.
– Прошу прощения, барон, этого генерал мне не сообщил. Понижение в чине такого офицера?! Несправедливо.
– Когда вы станете вице-королевой Новой Франции, а то и королевой всей Франции, эта несправедливость будет устранена, – исправил свою собственную оплошность генерал де Колен. – А пока что, майор, вверяю вам судьбу одной из достойнейших дам нашего отечества.