Прежде чем выйти за аркоподобные скалы, д’Альби вновь объяснил Маргрет, как с помощью канатов нужно управлять парусом, и даже дал возможность немного поупражняться.
– Мы все время должны идти так, чтобы подставлять волне нос или корму, и в то же время ловить парусом ветер.
– Я буду стараться, – тоном послушной ученицы заверила его Маргрет. Она очень опасалась, что утром Рой все же настоит на своем и уйдет в плаванье один, и теперь стремилась, во всем быть полезной ему.
– Если мы будем подставлять волне борт, нас может перевернуть.
– Мы не будем подставлять ей борт, и нас не перевернет. Вот увидишь.
– Когда я буду браться за весла, ты старайся улавливать парусом ветер.
– Я же сказала, что буду стараться. У вас на борту – старый опытный матрос, капитан. – Пробасила она, стараясь подражать бывалому скитальцу морей. – С такой командой вы можете пройти весь Великий Океан и открыть все острова, которые еще не открыты.
– Дай-то бог обойти хотя бы этот остров… с такой командой, – отшутился Рой. – Очень боюсь за тебя, ты ведь и плавать не умеешь.
– Ну, уже немного умею.
– Три взмаха в озере Йордан, – напомнил ей Рой.
– Но ведь в Йордане я не боялась утонуть, а потому не очень старалась, а здесь я буду стараться.
Еще в фиорде Рой определил, что ветер юго-западный, поэтому они решили, что начнут свое путешествие вдоль восточного побережья. Ветер был несильным, но вполне достаточным, чтобы наполнить их серый парус и медленно повести шлюпку к подводной гряде, виднеющейся на восточной оконечности. Даже ударяя в борт, волна не очень угрожала их суденышку, поэтому, не опасаясь ее, Рой какое-то время нацеливал лодку на огромный оранжевый полукруг солнца, медленно восстающего из глубин океана.
Пока д’Альби был занят парусом, волнами и подводной грядой, на которую шлюпка могла напороться в любое мгновение, в обязанности Маргрет входило внимательно следить за всем, что происходит на берегу.
В просвете между двумя скалами она могла рассмотреть значительную часть Козьей долины, но самих коз не было видно. Возможно, на ночлег вожак уводил свое стадо в горы, на перевал, где чувствовал себя в большей безопасности, а только утром снова приводил на пастбище. Или же где-то рядом была еще одна такая же травянистая долина.
Потом они долго шли вдоль крутого и с моря почти неприступного берега. Здесь остров казался особенно суровым, мистически мрачным и нелюдимым: черные скалы, черные стены ельника; оголенные серовато-черные вершины гор в глубине тверди…
По узенькому проливу, кроны деревьев над которым почти смыкались, они провели свою шлюпку между Черным Островом и двумя крохотными, соединенными хорошо просматриваемой подводной грядой островками. И только тогда им открылась поросшая ельником и далеко в океан уходящая коса, оконечность которой была низинной, безлесой и лишенной каких бы то ни было скал или каменистых нагромождений.
– Как рука, которой остров дотягивается до континента, – молвила Маргрет, нарушив долгое, настороженное молчание.
– Или перст, указующий путь к Большой Земле, к спасению.
– Так и назовем его «Перстом». А эти два островка – «Близнецами».
– Все должно иметь название, – согласился Рой, чтобы как-то поддержать разговор. – Вместе с именем оно приобретает душу или хотя бы своего духа.
Достигнув северной оконечности острова, они потеряли ветер и какое-то время вновь шли на веслах. В ширину Перст насчитывал шагов пятьдесят, не больше, а за ним опять открывалась уходящая далеко в глубь острова мелководная лагуна, подступы к которой охранялись скалами и едва видимыми над поверхностью воды рифами.
– Нам с тобой и в самом деле достался довольно маленький островок, – разочарованно молвила норд-герцогиня.
– И самое страшное, что никакого другого острова на горизонте нет.
– Может, это и к лучшему, иначе мы должны были бы отправиться к нему через океан, а это было бы очень опасное плаванье.
– Я пошел бы туда один, а затем уж вернулся за вами.
– Мы пошли бы туда вдвоем, Рой. Но я благодарю Бога, что никакого другого острова рядом с нами нет. Конечно, если бы на горизонте виднелась Канада… Но ведь штурман Дюваль утверждал, что до Канады еще далеко.
– До нее очень далеко, Маргрет.
– Зато у нас есть свой остров. И это – наш остров, наши с тобой владения.
– Думаешь, этому следует радоваться?
– Как всякому солидному владению.
– Пришел бы кто-нибудь и избавил нас от этих «владений», – налегал на весла д’Альби.
– А мне кажется, что потом мы всю жизнь будем вспоминать о нем, жалеть, что не остались на этом островке навсегда, и страстно желать, хоть когда-нибудь хоть на один день вернуться сюда.
Достигнув еще одного мыса, но уже скалистого, они опять поймали парусом ветер и, дойдя до небольшого ручья, пристали к берегу.
– Не могу понять, Рой, откуда в этих скалах берется такая чудная пресная вода, – пожала плечами Маргрет, вновь и вновь припадая губами к крошечному водопадику.
– Не знаю. Но если на острове есть вода, значит, он должен быть обитаемым. Островок, конечно, суровый, но все же на нем вполне можно жить.
– Может, здесь когда-нибудь и жили люди. Но потом почему-то ушли.
– Или вымерли.
– От чего? – насторожилась норд-герцогиня.
– От тоски, страха, одиночества… От ощущения своей оторванности от всего прочего мира.
– А по-моему, просто ушли отсюда.
– Должен же был у них появиться хотя бы один корабль.
– Люди, которые захотели бы навсегда остаться здесь, должны были бы сжечь свои корабли. Иначе не выдержали бы, в одно спокойное утро подняли бы паруса, взяли в них восточный ветер и ушли в сторону Канады, Америки или Гаити.
– То есть, чтобы остаться здесь, нам прежде всего следует сжечь свою шлюпку? С этого «ритуала сожжения» мы и начнем. Потом каждую годовщину будем отмечать сожжением шлюпки. Это станет нашим священным ритуалом.
Не предупредив Роя, норд-герцогиня начала подниматься пологим склоном на вершину мыса, виднеющегося неподалеку от плато, и шевалье не оставалось ничего иного, как последовать за ней.
– Ты действительно можешь решиться на это?
– На что, Рой?
– На то, чтобы остаться здесь? Остаться навсегда…
– А ты?
– Пока что я думаю только об одном: как побыстрее вырваться из этой западни. Приходя к Гусиному озеру, всякий раз подолгу смотрю на мыс, уводящий в сторону Канады. И все время сознание мое осаждает одна и та же мысль: «Там, за горизонтом, – Канада. Там, за горизонтом, – земля, на которой тоже живут французы, где есть французская эскадра, где есть много людей, где построены поселки, и откуда, вместе с другими, ты сможешь отплыть во Францию». И меня все время тянет к этому Канадскому – как я называю его – мысу.