Всех я ему, разумеется, не дал, поскольку мехвод в танковых войсках – самый полезный член экипажа. Я отрядил с ним двенадцать человек, во главе со слегка контуженным техник-лейтенантом Рашидовым. Наскоро поужинав (сам подпол от нашей еды брезгливо отказался, лишь попив жиденького чайку, а вот сопровождавшие его лица отъели из полкового походного котла довольно изрядно), они уехали с колонной подполковника – я очень надеялся, что они скоро вернутся в родное подразделение, разумеется, вместе с новыми танками.
Освободившиеся кузова уходящих на восток «Уралов» были использованы для вывоза в тыл наших оставшихся раненых (санитарного транспорта у нас было немного, и в первую очередь, конечно, вывозили самых тяжелых), а также тел погибших – подпол довел до нашего сведения приказ, согласно которому убитых полагалось не хоронить на месте, а складировать и отправлять в тыл, видимо, на предмет погребения там. Называется, благословил на ратные подвиги, успокоил и приободрил, козлина штабная…
В общем, в сумерках он со своей колонной наконец уехал, а мы остались.
А дальше – как хочешь, так и воюй…
Те, кто на другой стороне-6. Командир эскадрильи «А-10» 81-го тактического авиакрыла ВВС США подполковник Саймон Келли. 12 июня1982 г. Середина второго дня войны.
Еще неделю назад никакой продвинутый аналитик из высоких штабов ни за что не подумал бы, что их эскадрильи хватит всего лишь на два дня войны.
Хотя подполковник Келли очень сильно сомневался, что высокое начальство вообще когда-либо думало о именно таком сценарии возможной войны. Конечно, если бы все пошло действительно всерьез, война бы началась и кончилась часа за полтора, раз и навсегда, и на всей планете уже не существовало бы летчиков, моряков, танкистов и пехотинцев, а были бы только покойники и те немногие, кому чисто случайно повезло остаться в живых…
В общем, эта война началась только вчера, а уже сегодня подполковник Келли сажал последний, еще сохранившийся от всей его эскадрильи «А-10» с остановившимся двигателем на короткую полосу так и оставшегося безымянным аэродромчика между Ахеном и Дюреном.
Хвост штурмовика прилично измочалило близким разрывом ракеты «воздух-воздух», и только благодаря своей феноменальной живучести «бородавочник» все еще более-менее держался в воздухе. Половина систем самолета уже не работала, и Келли не знал, с какой еще бякой ему придется столкнуться при заходе на посадку и непосредственно при приземлении. Догадываясь, однако, что ничего хорошего впереди не будет. И бяка не заставила себя ждать – при касании ВПП вроде бы вполне нормально выпустившиеся стойки шасси с лязгом сложились и самолет пополз по полосе на брюхе, высекая искры и теряя по пути антенны, подкрыльевые пилоны для подвески вооружения, створки шасси и прочие детали.
Хорошо, что аппарат все-таки не загорелся. Келли, с трудом открыв фонарь, вылез из кабины и, скинув шлем и кислородную маску, осознал, что его эскадрилья, похоже, действительно окончательно кончилась, что бы там кто ни говорил. Лежавший на полосе подломанный штурмовик больше всего напоминал смятый пластилиновый самолетик, а не грозное оружие, перед одним видом которого должны были трепетать танковые армады Советов (по задумке пропагандистов из Пентагона, разумеется)…
Сегодня они успели выполнить всего два боевых вылета звеном. Четвертый «А-10» им перегнали накануне – где уж его взяли, Келли никто не объяснил, но после осмотра выяснилось, что это была предсерийная машина, похоже, из числа тех прототипов, которые когда-то были отправлены в Западную Европу для войсковых испытаний. Правда, в данном случае Келли и его парней волновало только то, что самолет был вполне исправен.
В первом, утреннем вылете для их четверки «А-10» все прошло на удивление гладко, поскольку первую скрипку на сей раз играли палубники – штурмовики «А-6» и «А-7», стартовавшие с болтавшегося где-то в Северном море атомного авианосца «Дуайт Эйзенхауэр». Морские летчики до этого момента не участвовали в боевых вылетах на этом театре (на других театрах, где все боевые действия, похоже, пока носили демонстративно-прощупывающий характер, впрочем, тоже) и атаковали реальные наземные цели первый раз в жизни. Келли только криво усмехнулся, увидев при подлете к линии фронта впереди и выше себя четкий строй увешанных бомбами бело-серых флотских машин с яркими эмблемами на килях, направлявшихся для удара по наступающим мехколоннам русских.
Он-то уже более чем хорошо знал, как обычно проходят такие налеты и чем они кончаются. Учитывая, что количество передвижных наземных зенитных средств у чертовых коммуняк, как оказалось, многократно превышало самые пессимистические прогнозы высоколобых штабных стратегов, а ЗСУ и мобильные ЗРК русских, похоже, могли точно стрелять с ходу, чего не снилось армии США с ее «Вулканами» и «Чапарелами». Только германские «Гепарды» и «Роланды» были где-то сопоставимы с зенитным оружием русских.
О том, как наземная ПВО и истребители Советов проредили неопытных морячков во время этого налета, Келли вспоминать не хотелось. Это был просто кошмар, и даже солидное прикрытие из палубных «Фантомов» и «Томкэтов» не защитило экипажи «Корсаров» и «Интрудеров».
Зато пока советские «МиГи» были заняты палубниками (от количества целей у пилотов красных, должно быть, разбегались глаза), их звену удалось практически незаметно подойти к атакующим танкам на малой высоте и поразить несколько русских танков и прочих бронемашин, после чего почти без повреждений вернуться назад, избежав губительного огня наземной ПВО русских.
На первом задании их звено сохранило боеспособность, но во втором вылете «бородавочников» закономерно ожидал разгром. Это был совместный вылет с шестеркой немецких «Фантомов», четыре из которых несли бомбы, а два шли в непосредственном сопровождении. Дальнее прикрытие должна была осуществлять пара «F-15».
Конечно, удар Келли и его пилоты нанесли, но его результат с самого начала был сомнителен. Уж больно дорогой была цена за него. Сначала русская наземная ПВО сбила все четыре ударных «Фантома», а затем «А-10» капитана Иокалиса был сбит «МиГ-23» непосредственно над целью. Катапультироваться капитан не смог или не успел, возможно, был убит еще в воздухе. Машина лейтенанта Маркшэма была подбита огнем наземной ПВО, и он катапультировался, не желая дальше испытывать судьбу, кое-как протянув километров сорок за линией фронта. Впрочем, в нынешних условиях катапультирование почти наверняка означало «пропажу без вести на поле боя». В наземных войсках НАТО царила неразбериха, связь была крайне неустойчивой, а вертолеты ПСС (как и любые другие) практически не летали – небо контролировалось противником и любая воздушная цель немедленно атаковалась. Любой натовский вертолетчик, поднявшийся сейчас в воздух, становился банальным самоубийцей. Соответственно, любой пилот, воспользовавшийся катапультой, пусть даже и над своей территорией, был изначально обречен на долгое, практически бессмысленное шатание по земле в условиях полного незнания обстановки и отсутствия нормальной связи. А в плане эвакуации можно было рассчитывать лишь на случайно подвернувшийся попутный наземный транспорт.
А самого Келли и лейтенанта Уэйна долбанули ракетами «воздух-воздух» с дальней дистанции, уже во время возвращения, практически на подходе к аэродрому базирования. Самое поганое было в том, что атаковавших истребителей Келли и его ведомый не видели, а земля их об этом тоже не предупреждала, что говорило только об одном – исправных радаров у ВВС НАТО осталось раз, два и обчелся…