Он еле заметно кивнул мне, и я догадалась, что протокол тут ни при чем. Он что-то задумал.
– Хорошо. – Я повернулась к гвардейцам: – Мы действительно проголодались. Пожалуйста, проводите нас.
Наши шаги отдавались под сводами звонким эхом. Гвардейцы Весов проводили нас в еще один широкий коридор, выложенный блестящей плексиновой плиткой. Мы направлялись в банкетный зал, хотя я даже не представляла зачем. Матиас оглянулся, я – тоже. Сановники отстали, и поблизости были только мы втроем в сопровождении двух гвардейцев.
Я взглянула на Матиаса и заметила, что он сжимает свое серебристое оружие. Он подал взглядом сигнал, чтобы я отстала. Я замедлила шаг, и, когда между мной и гвардейцами образовалось небольшое расстояние, он резко бросился на них. Сначала выстрелил в одного гвардейца и в ту же секунду повернулся и выстрелил в другого. Его оружие выпустило светящуюся электрическую дугу, и я поняла, что это электрошокер «тазер». Гвардейцы упали без чувств, а Кази всполошился.
– Что, черт побери, ты творишь?! – закричал он.
– Они не пострадали и скоро придут в себя, – Матиас огляделся и прислушался. Убедившись, что никого нет, он сказал: – Здесь явно что-то не так. Я хочу всего лишь осмотреться, а вы с Роу можете идти на обед.
Я передернула плечами:
– Ну уж нет. Я пойду с тобой.
Кази приподнялся в своих левитационных ботинках, все еще кипя от негодования:
– На меня можете не рассчитывать. Это называется злоупотребление чужим гостеприимством.
– Ну, тогда иди и наслаждайся угощением, – ответил Матиас. – Мы найдем тебя позже.
– Хм. – Кази развернулся и зашагал прочь, как возмущенный ребенок.
Матиас взял меня за руку, и мы побежали в тот конец коридора, откуда пришли. Заслышав чьи-то шаги, мы нырнули в альков и укрылись в тени.
– Наши воротники, – вспомнила я.
– Думаешь, стоит их надеть? – Матиас затянул меня глубже в тень. Он стоял так близко, что сквозь тунику я ощущала биение его сердца. Или, может, это мое так громко стучало.
– Мы – Ракианцы, и обманывать не в наших правилах, – произнес он.
Такая щепетильность показалась мне забавной, поскольку здесь мы крались как воры, но ввязываться в спор я не стала. Просто наслаждалась его близостью.
Несколько придворных прошли мимо, не заметив нас. Мы вышли из укрытия, пробежали по коридору и снова вернулись в уже опустевший зал, погруженный в темноту. Белый куб на сцене выглядел сейчас застывшим соляным столбом.
Матиас приставил палец к губам, затем достал из-за пояса лазерный фонарик размером с палец. Его луч заскользил по белой поверхности куба. Стенки, казалось, были сделаны из твердого стекла, но, когда мы коснулись их, наши руки прошли насквозь.
Матиас повернулся ко мне, удивленно подняв брови. Потом он шагнул сквозь стену и исчез. Я секунду наблюдала за рябью на поверхности, затем шагнула следом.
Внутри куб оказался абсолютно пустым и по размеру намного больше, чем виделось снаружи. Матиас посветил фонариком, оставляя на блестящих стенах крошечные радуги. Затем пошарил рукой по одной стороне, а я, следуя его примеру, по другой. Изнутри стенки оказались твердыми, я даже встревожилась, сможем ли мы теперь отсюда выбраться. Я стукнула костяшками, и поверхность зазвенела, как стекло. Матиас наклонился и принялся исследовать пол. Я спросила:
– А что мы ищем?
– Дым и зеркала, – прошептал он, стараясь нащупать шов. – Ха!
Он направил луч света на панель в полу, которая была так искусно скрыта, что я бы никогда ее не заметила. Матиас вытащил из-за пояса какой-то инструмент, нажал на кнопку, и в его руке веером раскрылось с дюжину лезвий. Затем он поддел одним из лезвий панель и приоткрыл. В образовавшуюся щель хлынул поток яркого света.
Затем мы услышали шорох, и свет погас. Матиас отодвинул панель пошире и нырнул в темноту. Я скользнула за ним и упала на твердый, гладкий пол. Матиас стал водить лазерным фонариком по стенам помещения, и мы увидели… лорда Нейта. Тот спал прямо под лампами, которые сейчас были выключены. Его длинное золотистое тело вытянулось вдоль стола высотой по пояс. Что-то странное было с его носом. Мы подошли поближе. Нос Хранителя открывался как откидная крышечка, а под ним был треугольник из плексина с вкраплениями блестящих металлических частиц.
– Что за…
– Тсс. Это машина, – Матиас уменьшил свет фонаря. Казалось, мы попали в какую-то мастерскую. С одной стены на нас смотрели темные экраны мониторов, на другой – размещались полки с диковинными гаджетами, и повсюду были разбросаны всевозможные инструменты. Вдруг приглушенный свет фонаря выхватил в темноте блеск зеленых глаз.
– Проснись.
И в ту же секунду помещение залил мягкий свет, экраны замерцали, приборы загудели. Хайсен шагнул вперед.
– Что ж, вы раскрыли мой секрет.
Он сменил свой придворный костюм на серый рабочий комбинезон, который очень неплохо сидел на его мускулистом худощавом теле. В руке он держал нечто похожее на стилус. Все здесь казалось безупречно чистым, без единого пятнышка, даже разбросанные инструменты не нарушали порядка.
Матиас дотронулся до кожи Нейта кончиками пальцев, и его лицо передернулось от отвращения:
– Картекс.
Хайсен просиял:
– Совсем как настоящая, правда?
– Почему андроид выступает в роли Хранителя Дома Весов? – потребовал ответа Матиас. – Что вы скрываете?
– Матиас, у тебя нет никакого права допрашивать меня в моем же Доме! – Хайсен шагнул вперед, теперь в его взгляде и голосе чувствовалась властность. – Но только ради Роу я отвечу: мне не нравится придворная жизнь, поэтому Нейт выступает вместо меня.
Матиас взглянул сердито и недоверчиво:
– Хочешь сказать, что ты и есть Хранитель Весов?
Хайсен отвесил низкий поклон:
– Собственной персоной. – Он перевел взгляд на меня.
Я уставилась на Хайсена в полнейшей растерянности, не зная, как реагировать. Первое, что почему-то пришло на ум, – это Табу.
Я встряхнула головой, будто боялась, что кто-то прочтет мои мысли. Табу существует еще со времен Тройной Оси, и это, по большому счету, единственное правило, которому Хранители обязаны следовать: им нельзя жениться друг на друге и даже просто встречаться, влюбляться, целоваться. Словом, любые отношения между Хранителями разных Домов запрещены. Сама не знаю, почему мне вдруг в тот момент подумалось о свидании.
– Я использую Нейта, потому что не могу быть привязанным к одному месту, – говорил Хайсен, не сводя с меня глаз, как будто его объяснение предназначалось только для моих ушей. – Я – прирожденный путешественник. Наверное, у меня был предок со Стрельца.