– Ладно, Лолка, пока времени нет, а потом обмозгуем, как это дело провернуть, чтобы Генку твоего наказать.
– Два дня всего осталось! – забеспокоилась Лола.
На следующий день Маркиз встретился с Вербицким.
Маркиз подошел к машине. Вербицкий опустил стекло со своей стороны и спросил:
– Вам что-нибудь удалось узнать?
– Да, я узнал, что у Туза Пик есть сестра, к которой он очень привязан. Она инвалид, у нее что-то не в порядке с головой. Он нанял для нее приходящую сиделку, положил на ее счет приличные деньги и сам навещает ее очень часто. Так что это – самая надежная зацепка.
– Адрес! – потребовал Вербицкий.
– Да, пожалуйста, запишите… – Маркиз продиктовал клиенту адрес, но тут же добавил: – Ни в коем случае не ходите туда один! Подождите меня. Я должен завершить кое-какое дело, а потом мы с вами встретимся. Скажем, через два часа… – Леня взглянул на свои часы. – Договорились?
Леня не случайно посмотрел на свои часы: часы это были те самые, которые он взял напрокат у Василия Ксенофонтовича и до сих пор не успел вернуть. Сейчас это нужно было непременно сделать, а то можно было разориться на арендной плате.
– Договорились, – кивнул Вербицкий.
Однако едва Леня исчез из виду, он поехал по тому адресу, который тот узнал у Леопольда Страдивари.
Дом, в котором жила сестра Оскара Лимонти, находился в унылом спальном районе на юго-западе Петербурга. Вербицкий долго ездил среди одинаковых хрущевских пятиэтажек, пока нашел нужный корпус.
Он поставил машину в стороне от подъезда, подошел к двери. На двери был не домофон, а кодовый замок. Вербицкий посмотрел на этот замок сбоку и увидел, что четыре кнопки блестят сильнее остальных – именно на них нажимали все жильцы дома по нескольку раз в день.
Олег нажал на эти кнопки, и дверь открылась. Он поднялся на третий этаж, позвонил в дверь.
За дверью раздались быстрые шаги, и детский голос проговорил:
– Никого нету, никого нету! Леночка одна! Леночке нельзя открывать дверь! Тетя Лиза придет, тогда можно открыть!
Вербицкий почувствовал себя отвратительно. Нельзя обманывать ребенка, ни в коем случае нельзя! Но тут же он вспомнил далекий летний день, жужжание мух над столом и своих мертвых родителей.
Он тогда тоже был ребенком. Последний раз в своей жизни.
– Леночка, – проговорил он надтреснутым голосом. – Открой, пожалуйста! Я твой сосед, у меня с потолка льется вода! Мне нужно посмотреть, что случилось!
– Леночке нельзя открывать! – повторил детский голос. – Нельзя, нельзя! Придет тетя Лиза, тогда можно! Тетя Лиза хорошая, тетя Лиза разрешит Леночке посмотреть мультики…
– Я тоже разрешу Леночке посмотреть мультики, – проговорил Вербицкий, чувствуя отвращение к самому себе.
– Правда? – переспросил голос за дверью. – Мультики про принцесс? Леночка любит мультики про принцесс!
– Да, да, мультики про принцесс!
Звякнул замок, дверь открылась. На пороге стояла молодая женщина лет тридцати с круглым, наивным лицом.
– Тетя Лиза будет сердиться, – проговорила женщина задумчиво. – Леночке нельзя открывать дверь. Ты правда позволишь мне посмотреть мультики про принцесс?
– Правда, – Вербицкий вошел в квартиру, захлопнул за собой дверь. – Где у тебя телевизор?
Женщина доверчиво, как ребенок, взяла его за руку, повела за собой в глубину квартиры. Они пришли в комнату, где стоял диван и напротив него – большой плазменный телевизор.
– Про принцесс! – настойчиво повторила женщина. – Леночка любит про принцесс! Братик говорит Леночке, что она тоже принцесса, его принцесса…
Вербицкий перебрал стопку видеокассет, нашел подходящий диск, вставил в видеопроигрыватель, включил телевизор.
Леночка села на диван, уставилась в экран зачарованным взглядом и затихла.
Вербицкий вздохнул, вышел в прихожую, сел напротив двери, достал из-за пазухи пистолет. Из бокового кармана вытащил черный цилиндр глушителя, навернул его на ствол пистолета. Затем снял пистолет с предохранителя, дослал патрон в ствол и приготовился ждать. Он понимал, что ждать придется долго, но он и так уже очень долго ждал. Он ждал всю жизнь. Так что лишний час или даже лишний день не играли роли. Правда, на горизонте его планов было небольшое облачко. Лена упомянула какую-то тетю Лизу – наверное, это сиделка, нанятая братом. Олег не знал, что делать, когда она придет, но решил, что он что-нибудь придумает.
Он сидел, глядя на дверь, и снова вспоминал тот страшный летний день, когда кончилось его детство.
Из дальней комнаты доносились музыка и ненатуральные голоса – там Леночка смотрела свой мультфильм.
Минуты проходили за минутами. Олег взглянул на часы и с удивлением понял, что просидел в прихожей уже два часа. Он хотел встать, чтобы размять ноги – и в это время в двери заскрежетал ключ.
Вербицкий поднял пистолет и замер.
– Принцесса! – раздался за дверью мужской голос. – Принцесса, я пришел!
Дверь скрипнула и открылась. На пороге возник высокий, плечистый мужчина средних лет с тронутыми сединой висками, с глубоко посаженными глазами.
– Закрой дверь, – приказал Вербицкий.
Оскар Лимонти мгновенно оценил ситуацию. Он увидел пистолет в руке Вербицкого, глушитель на его стволе, услышал звуки работающего телевизора из дальней комнаты.
– Закрой дверь! – громко повторил Вербицкий.
Оскар полуобернулся, чтобы закрыть входную дверь. Когда он повернулся обратно, в его руке уже был пистолет. Но Вербицкий ждал этого, и тут же нажал на спуск.
Раздался негромкий хлопок, пистолет выпал из руки Лимонти, правая рука повисла, как плеть. Оскар сел на пол возле закрытой двери, оскалился, как загнанный волк.
– Так ты жив? – прошипел он сквозь сжатые зубы.
– Как видишь! – усмехнулся Вербицкий. – Твои орлы не довели дело до конца! Впрочем, тут мы с тобой похожи. Тебя ведь тоже считают умершим!
– Зря ты пришел сюда, – процедил Лимонти. – Зря ты вмешал мою сестру в это дело. Она как ребенок!
– Двадцать пять лет назад я тоже был ребенком, – ответил ему Вербицкий.
– Двадцать пять лет? – удивленно переспросил Оскар. – Что было двадцать пять лет назад?
Вербицкий снова вспомнил тот далекий полдень – мертвые лица родителей, жужжание мух, музыкальная шкатулка…
Он посмотрел на Оскара и пропел тихим, надтреснутым голосом:
– По дальним странам я бродил и мой сурок со мною…
Лицо Оскара Лимонти ужасно переменилось, глаза его расширились, по углам рта прорезались морщины.
– Так это ты… – протянул он странным, растерянным голосом. – Я знал, что у тех людей был сын…