И наконец, человек по кличке Широко Закрытые Глаза. Он был, судя по всему, главным в четверке и, безусловно, самым страшным. Он не бил ее, слава Богу, но и никогда не отводил от нее глаз. Они забрали купальник и драгоценности, а взамен дали хлопчатобумажную сорочку, которую она стирала каждый день.
Глаза заставлял ее раздеваться два-три раза в день. Он постоянно крутился рядом, улыбаясь, всегда находил повод на время избавиться от трех других, отсылал их по разным поручениям, приказывал отдыхать.
Глаза был единственным хранителем ключа от наручников, которыми она была прикована к кровати. Она должна была спрашивать его разрешения всякий раз, когда хотела воспользоваться ванной. Он всегда держал дверь открытой. Однажды, когда она вышла из душа, он стоял в привычной наглой позе. Трикотажная рубашка была распахнута, штаны спущены.
— И вы думаете, что я должна расстраиваться по поводу этой малюсенькой штуковины? — сказала она.
Возможно, он не понял, что она сказала, но понял, что подразумевала. Он никогда не делал так больше. Еще, конечно же, были русские. Один жирный, другой маленький, которого она смутно припоминала, кажется, это он угощал ее напитком во время Джункану.
Глаза не подпускал к ней этих двоих. Она узнала от Рентгена, что они постоянно предлагали охранникам огромные суммы денег за то, чтобы провести один час с ней. Глаза приказал им не трогать ее, или он убьет их. Но кто знает, как долго или как далеко будет простираться его ревность. Она ежедневно уверяла себя, что грамм флирта равнялся пуду защиты.
Она собиралась пережить все это. Неважно, какой ценой. Неважно, сколько времени это займет. По ночам она думала об Алексе. И еще об отце. Кроме нее, у него никого не было. Если бы только был какой-нибудь способ дать ему знать о том, что с ней. Подкупить одного из охранников? Чем?
Глаза. Если бы она могла заслужить его доверие, дать ему обещание, которое никогда не выполнит, он мог бы замолвить за нее слово. Он был и ее мучителем, и ее единственной надеждой.
Маленькие мальчики, большие пушки.
Всего было восемь охранников. Они работали посменно. С ночной сменой она почти не сталкивалась. Она сказала доктору, который обследовал ее при поступлении в лагерь, чтобы на ночь он давал ей какое-нибудь сильнодействующее снотворное. Поэтому она или спала, или симулировала сон с восьми вечера до восьми утра, когда ночные охранники уже уходили. Это делало пребывание здесь терпимым.
Охранники все были убийцами и гордились этим. Она слышала, как они хвастаются похищениями и пытками известных журналистов и политических деятелей, которые, судя по всему, все еще лояльны к Кастро. Некоторые говорили на английском языке. Она три года учила испанский в колледже, поэтому, когда они без дела болтали друг с другом, она прислушивалась к каждому слову и выяснила много, чего не должна была знать: Кастро был здесь. Его сын тоже. Также бывшие офицеры тайной полиции Фиделя, офицеры армии и флота. Здесь было много заключенных.
Охранники называли его Руки-ножницы.
Он работал в подвальных комнатах, где проводились допросы. Поздно вечером она слышала пронзительные крики. Говорили, что, когда он смотрел в лицо, не было видно его глаз.
Она уже выяснила достаточно много и знала, что Руки-ножницы не был одним из тех двух или трех генералов, которые свергли старый режим. Его называли Родриго, она услышала от кого-то, что он был владельцем богатого ночного клуба в Гаване. Облик его был ужасен, а глаза бесцветны. Еще кто-то говорил, что он работает непосредственно на нового главнокомандующего, какого-то генерала Мансо. Этот парень был, очевидно, новым главой госбезопасности.
Руки-ножницы любил проводить допросы просто ради забавы. Он носил пропитанную кровью блузу и пару больших блестящих серебряных ножниц в кармане. «Вжик, вжик, вжик», — смеялись охранники каждый раз, когда раздавались крики.
Сразу после похищения в водах у Соснового Рифа ей на глаза надели повязку и доставили в эту комнату.
Все, что она слышала, — лишь обрывки случайных разговоров, шумы моторов, топот ног марширующих под ее окном солдат. Таким образом, ее комната находилась напротив въезда на какую-то большую военную базу. Вероятно, где-то здесь находился и штаб мятежного генерала, который сверг Фиделя.
Однажды утром произошло то, чего она боялась больше всего. Кто-то пришел за ней. Значило ли это, что сейчас ее расстреляют или поведут на допрос, но она была уверена, что утро не будет добрым. Однако она заставила себя сохранять спокойствие. Охранники все утро вели себя странно. Смотрели на нее и отводили взгляд. Ни видеоигр, ни праздных разговоров. Только курили и о чем-то тихо говорили меж собой.
Никто не говорил ей ни слова. Но она знала — настал ее час.
Когда в дверь наконец вошли, Вики почувствовала почти облегчение. Туз прижал ствол пистолета к ее щеке, чтобы она отвернулась от двери.
Глаза отстегнул наручники, даже не взглянув. Потом грубо схватил за сорочку и держал, пока Туз затягивал плотную повязку на ее глазах.
Ее охватила паника. Она попыталась вырваться и услышала, как тонкий хлопок рубашки разорвался на спине. Она почувствовала, как заколотилось сердце, а дыхание участилось, но заставила себя дышать глубоко и спокойно. Это немного помогло.
— Добрый день, сеньорита, — сказал испанец на прекрасном английском, — я майор Диас. Вы должны следовать за мной.
Он слегка придерживал ее за руку и вел вниз по лестничному пролету. Она была босой и чувствовала ногами, что бетон влажный. Ночью шел дождь. Если она думает правильно, то три лестничных пролета означали, что они спустились на первый этаж. Если они спустятся ниже, попадут в подвал. Миновав три пролета, они повернули направо и снова начали спускаться вниз.
— Куда… куда вы ведете меня? — спросила Вики.
— Очень скоро увидите, сеньорита, — ответил Диас.
Теперь они шли по длинному коридору, и внезапно с обеих сторон раздался крик и свист. Еще она услышала стук, как будто оловянными чашками бьют о железные прутья. Было нетрудно представить ряд клеток с каждой стороны и понять реакцию заключенных, увидевших женщину в порванной сорочке.
Наконец они остановились, и майор Диас что-то сказал охране. В замке повернулся ключ, ее втолкнули в открытую дверь. Вики обдало волной холодного воздуха. Тонкая сорочка не могла защитить от холода. Кондиционер. Новое испытание. Испытание, от которого кровь стынет в жилах, подумала она, довольная, что все еще сохранила хоть какой-то запас юмора в этом жутком месте.
— Только расскажите правду, — резким шепотом сказал Диас ей на ухо. — И расскажите как можно быстрее. — Сказав это, он освободил ее.
— Muchas gracias, майор, — сказал другой голос. — Теперь вы можете идти. — Этот новый голос был бархатным и мелодичным. Она не знала, было это хорошо или плохо для нее.
— Добро пожаловать на Telaraca, — наконец сказал незнакомый мужчина. — Присаживайтесь.