Поднялось несколько мужских рук и даже пара женских. Семь человек. Не так уж и плохо. Люди зашебуршились, послышались какие-то разговоры.
– Да, вот еще что. – Я поднял руку, призывая народ к вниманию. Может, и не стоит это говорить, но я скажу. – Если кто хочет уйти из крепости по той или иной причине, пожалуйста, мы не против. Но сделать это все-таки стоит после того, как решится ее судьба, поверьте, здесь вам сейчас безопаснее, чем на равнине. За крепостью наверняка следят, но даже если это не так, кто знает, где шатаются эти лихие люди? Попадете к ним в руки, и я не поручусь за вашу жизнь. Да и в лесу все очень и очень нехорошо. Вон там стоят граждане, которых мы встретили по дороге к месту назначения, так из довольно большой группы остались только три человека. Их травили, как диких зверей, убивая одного за другим. Поговорите с ними, они вам многое порасскажут.
– Это правда, – послышался женский голос. – Какой это ужас, когда тебя гоняют, как зайца, кто бы знал.
– В общем, подождите, – попросил я еще раз. – Ну, на этом все. Теперь поговорите, посовещайтесь, и всех, поднявших руки, я жду через полчаса около своего дома. Все знают, о каком месте я говорю?
Народ закивал и начал тихонько переговариваться.
– Ты правда дашь им оружие? – спросил у меня Голд.
– У нас нет выбора, – ответил я. – Просто нет. Понятное дело, что проку от них будет мало, но массовка. Хотя я пока вообще не до конца представляю, как мы тут что будем оборонять. Мы ведь про противника ничего не знаем. Вообще ничего.
Последние слова я произносил, уже входя в дом, и меня буквально ошарашила фраза, которая последовала за моими словами:
– Ну, вообще-то это не совсем так.
– Чу! – Я заулыбался. – Павлик, мальчик мой, ты ли это?
– Я. – Юноша встал с каменной табуретки, на которой сидел, и помахал мне рукой. – Привет, Сват. А я знал, что тебя не убили, кто бы что ни говорил.
Королев презрительно улыбнулся, он явно предпочел бы другое развитие событий.
– Где ты был, пропащая душа? – Я подошел к Павлику и тряханул его за плечи. – Пропал, понимаешь, без следа, и никто его найти не может. Я уж бог весть что думать начал!
– Так это, я за теми чертями проследил, – загорелись глаза у Павлика. – Ну и понаблюдал за их лагерем полдня, надо же понять, что там к чему.
– Какие кадры растим! – смахнул невидимую слезинку с глаза Голд. – Надежная смена будет.
– Ох ты. – Я ждал такого ответа, точнее, надеялся на него, после такой-то приветственной фразы. Но все равно до конца в это не верил. – Павлик, да ты просто «Deus ex machine».
– Кто я? – захлопал глазами юноша.
– «Божество из машины», – пояснил я ему. – В древнегреческих трагедиях, когда героям совсем наступала труба или если они не знали, куда идти, то из клубов дыма непременно возникала некая сила, как правило, божественного происхождения, и им помогала.
– А, «рояль в кустах», – понятливо кивнул Павлик. – Ну да, я он и есть.
– Будь ты хоть роялем, хоть фисгармонией, главное, расскажи мне в деталях, что там, кто там, сколько их там? – снова усадил я парня на табурет. – И в первую очередь, как там наши девочки?
– Плохо, – помрачнел Павлик. – Сильно плохо. Если они и были девочками, то уже перестали ими быть, простите за сальность. Это нервное, я там себе руку только что до кости не сгрыз. Какими же люди иногда бывают скотами, это невозможно просто.
– Изнасиловали? – уточнил я.
Павлик молча кивнул, Ювелир скрипнул зубами так, что Королев подпрыгнул на табурете. Как бы руки на себя не наложил.
– И Аллу? – глухо спросил я. Если услышу в ответ: «Да», – то плюну на все организационные вопросы и буду этих поганцев по лесам вылавливать, сам, лично, и гробить раз за разом.
– Нет, до такого они не дошли, по крайней мере пока, – помотал головой Павлик. – Но я слышал, как их главный сказал, что если мы не станем сговорчивей, то он убьет ее на наших глазах, демонстративно. Чтобы поняли, стало быть, что с ними шутки плохи. И это на самом деле так. Стрима они убили, это точно, я слышал, как они про это говорили. Имени они его не знали, но прозвучало «глазастый урод», так что… И еще Мадам прямо там, в степи, застрелили. Ну, когда девчонок вязали. Она же как слон была – большая и упорная, полезла в драку, вот они ее и…
Мадам. Стрим. Вот же твари.
– Иногда я думаю о том, что наше нынешнее существование дуалистично, – спокойно сообщил нам Голд. – С одной стороны, смерть здесь быстра, безболезненна и не конечна. С другой – жаль, что отдельных личностей нельзя как следует помучить. Например, посадить на кол. Или деревьями разорвать на пару частей.
– Так, Павлик. А теперь рассказывай все с самого начала, с деталями и подробностями, – приказал я. – Ничего не упускай, понятно?
Оказалось, что Павлик решил совершить подвиг. Ну не то чтобы подвиг, но что-то такое, что доказало бы его право занять место в костяке группы. Как по мне – это было совершенное безумие, впрочем, свойственное очень молодым и очень глупым юношам. Без соответствующего опыта, без прикрытия, без оружия падать на хвост крайне опасным людям, которые сначала будут стрелять, а потом выяснять, в кого попали? Это, знаете ли…
Но, видимо, Лют нынче был занят, а Хлюп накурился какой-то дряни, и потому нашему сорвиголове повезло. Его таки не срисовали в степи, когда он, где ползком, где в полуприседе, крался за негодяями, и это кроме как чудом не назовешь.
Охотники за чужим имуществом расположились километрах в семи от крепости. Мы в ту сторону, в правую, как-то и не ходили никогда, просто не сложилось. А что там смотреть? Каменный уступ, блокирующий все подходы к реке, да голая степь, с буграми и травой. Мангруппа пошарилась там немного, отойдя на три километра от крепости, да и все.
Оказывается, не все. Если бы наши тогда прошли дальше, то обнаружили бы небольшой оазис, вроде того, где мы когда-то Профа встретили. Издалека он в глаза не бросался, вот его наши и не приметили. Он находился в приличных размеров ложбине, если не сказать – овраге, подпертый с одной стороны все той же каменной стеной. Там-то и осели веселые ребята, которым так понравилась наша крепость. Ну, оно и понятно: в крепости удобнее жить, чем в голой степи, опять же, вода.
Павлик занял позицию, с которой его не было видно, и почти сутки провел там, глядя за жизнью рейдерского лагеря.
Не знаю, как он выдержал картины издевательств над нашими девочками, должен заметить, что за себя бы я в подобной ситуации не поручился. Он сдюжил, у него хватило сил загнать все это в себя и осознать, что своей смертью он им не поможет, он сможет выручить их только в том случае, если будет жив. Ну и оружия у него все равно не было.
Впрочем, я пока не знаю, как мы девушкам в глаза смотреть будем. По сути, это наша вина, что они прошли, да и сейчас проходят через этот ад. Это личная вина каждого из нас.