– А ты сразу и не поверил в искренность этих слов? – хмыкнул Гуров.
– Ты знаешь, не поверил, – серьезно ответил Крячко. – Простая логика подсказывает, что верить нельзя. У нас этих партий, различных движений знаешь сколько? Больше сотни! Если ты такой патриот, если горишь желанием что-то полезное сделать для родины, если в тебе горит желание вести за собой людей, патриотов своей страны, так вливайся в ряды любой партии, любого движения. Там же все имеют практически одинаковые цели. Легко выбрать, что тебе ближе. Так нет, надо создавать свою структуру и там хозяйничать единолично.
– Как ты их, – тихо заметил Гуров. – Не любишь, судя по всему.
– Не люблю, – признался Крячко. – Не люблю тех, кто много и красиво говорит. Я люблю тех, кто много и красиво делает для людей. Так вот, почитал я устав организации и ничего особенного или нового не почерпнул. Тот же примерно набор фраз о целях и задачах. Все то же содействие в сфере патриотического воспитания граждан, та же пропаганда здорового образа жизни, те же слова о духовном развитии личности.
– Большая организация?
– Так маленькую бы и не зарегистрировали. Работа проделана большая, это точно. Я так понял, что для регистрации общероссийского патриотического или любого движения необходимо иметь представительства в двух третях регионов страны. И в каждой ячейке что-то не менее двадцати или тридцати членов. Ну, и регистрация, конечно, как юридического лица. Короче, принцип финансовой пирамиды.
– Так уж и пирамида? А может, люди действительно делом занимались?
– Пирамида, пирамида, – заверил Крячко. – Принцип простой. Собираются взносы, ведется деятельность, привлекаются спонсоры, и все, в той или иной мере, течет наверх, в одни руки. Ты знаешь, сколько у них поступает денег на счет ежемесячно? Мы ревизию не проводили, у нас прав таких не было, но я узнал. Сто двадцать миллионов! Конечно, они не все в карман клали, спонсорские деньги отрабатывать надо, но и отмывалось, я думаю, немало. Еще бы, такая кормушка!
– А Баринов что забыл в этой организации?
– О-о! – с довольным видом ответил Крячко. – Баринов стоял у истоков. Только потом как-то отошел. Остыл, наверное, к этому виду деятельности. Занялся другим. Хотя формально он там возглавляет направление, которое занимается взаимодействием с органами государственной власти и местного самоуправления. Кстати, в целом вполне лояльное существующему правительству движение, я бы даже сказал, придворное, все поддерживает и вроде как своей деятельностью дополняет.
– Ну, тем более, – согласно кивнул Гуров. – Так вот надо нам с тобой, Станислав, подобрать из числа сотрудниц полиции потолковее и посимпатичнее и отправить их в дебри непонятных фирм Баринова, что базируются в одном здании с «Занзибаром». Пусть походят в «Клеопатру» на курсы. Мы со своими наскоками и допросами там всех перебаламутили, а нам нужна повседневная оперативная информация. Кто туда ходит, чем занимается, что там вообще происходит.
– Я уже думал о таком варианте, – почесал в затылке Крячко. – Даже сам хотел тебе предложить. Я и кадры уже присмотрел у нас в министерстве.
Крячко сразу ухватился за эту идею со школьной учительницей, а вот генерал Орлов посчитал ее излишней углубленностью в дебри, не относящейся к делу. Гурову, конечно, виднее, но, по его, Орлова, мнению, это простая трата времени. Хотя, черт его знает. Гурову очень понравилось вот это последнее дополнение начальника, и он попросил его расценивать как руководство к действию. Орлов рассмеялся и махнул рукой.
– Если бы я не верил в твое чутье, Лев Иванович, – сказал тогда генерал, – не доверял твоему опыту сыщика, я бы не держал тебя в лучших работниках, не баловал, не холил и не лелеял как родного. Вперед!
Крячко, выходя из кабинета Орлова, чуть задержался и глубокомысленно заметил:
– А знаешь, Петр! Если подчиненных часто холить и лелеять…
– То что? – купился Орлов на серьезное лицо Стаса.
– То у подчиненных начинает расти «холка» и «лелейка», – грустно закончил свою мысль Крячко.
– Тьфу! – сплюнул с досадой Орлов. – Сколько тебя знаю, а все время попадаюсь на твои шуточки и на твою серьезную физиономию. Идите вы уже, делом займитесь.
Сыщики вышли, плотно прикрыв за собой дверь, а генерал еще несколько минут смотрел им вслед и думал, как ему повезло. Столько лет прошло, за такой срок обычно судьба и работа разбрасывают старых друзей по ведомствам, городам, а то и по стране. А им посчастливилось подружиться троим еще во время работы в МУРе, и ведь не разбросала судьба, столько лет вместе. И Станислав ведь не болтун и пустомеля. Он сейчас просто решил разрядить обстановку, потому что видел, что Орлов пришел от начальства взвинченный, что Гуров устал за эти дни и валится с ног, и настроение какое-то стало появляться унылое. Вот и разряжал обстановку в своем стиле. Заставил всех улыбнуться. Грубоватый, кому-то даже кажущийся циничным, Станислав Крячко был человеком тонким, внимательным и очень остро чувствующим. Эх, ребята, как мне с вами повезло, как повезло встретить вас в жизни, снова подумал генерал.
Старая учительница приняла сыщиков на даче. Поселок Николина Гора, что в двадцати километрах по Рублево-Успенскому шоссе, была одним из стародачных массивов Подмосковья. Строились здесь дачи еще в первые годы советской власти для элиты науки и искусства. А дед Оксаны Валерьевны был известным математиком.
Сейчас, конечно, Николина Гора уже почти ничем не напоминала старый дачный поселок московской интеллигенции, какими их помнили бабушки и дедушки ныне живущих здесь. Среди современных коттеджей и загородных домов со всеми удобствами нет-нет и встречались еще старые потемневшие деревянные дачи, собранные из щитов, бревенчатые, каркасные. Часть из них уже обложена кирпичом, часть обшита декатировочной пластиковой вагонкой. Да и участки изменились до неузнаваемости. Газоны, декоративные деревья, часто фруктовые. Не осталось почти здесь на берегу Москвы-реки сосен, елей и плакучих ив с березками.
– Вы позволите? – Гуров шагнул на участок за сетчатым забором и машинально поправил узел галстука. – Оксана Валерьевна, это мы вам звонили и договаривались о встрече.
Миловидная старушка в больших очках с толстыми стеклами, щурясь от солнца, торопливо шла навстречу, запахивая на шее пуховый платок. Как-то тут все было просто! И в меру запущенная территория, эдакий классический эстетический беспорядок, и забор из оцинкованной сетки. И красить не надо, и обзор не закрывает и, в отличие от профильного железа, не создает ограничений, не давит.
Да и сама эта пожилая седая женщина со старомодным узлом волос на макушке создавала впечатление уюта и деревенского покоя. Или, если хотите, покоя старого дачного поселка. Как будто она сама была из того времени, когда бегали здесь дочерна загорелые дети в сатиновых трусах с ивовыми самодельными удочками и прохаживались пары в соломенных панамах, белых сандалиях и белых носочках. И как-то очень похожа была Оксана Валерьевна на учительницу. Было в ней что-то неистребимое, от настоящей вечной «училки»!