Сам арест Шпона произошёл так быстро и непримечательно, что даже неинтересно рассказывать. Если на подготовку к операции у нас ушли многие часы, то на её проведение считанные минуты. Каждый человек охраны у нас находился под прицелом парализаторов. А самые ответственные операторы охранных сигнализаций были успокоены нашими маленькими мини-шпионами. Снаружи ничего заметно не было. Люди в соседних особняках даже не проснулись в тот момент. Разве уж под утро, когда поднялась истерическая тревога.
А мы шли красиво и молниеносно. Секунда первая - одновременный залп парализующими лучами. Вторая - двери бесшумно взломаны в нескольких местах огромного особняка. На третьей - словно ветер промчавшиеся тени по тёмным коридорам заполонили, казалось, всё пространство. И на десятой - непонимающе и ошарашено моргающий глазами Сельригер опутан специальными лентами по рукам и ногам. Рот конечно тоже не имел больше возможности говорить без наших на то указаний. Вместе с ним в одной комнате-кабинете бодрствовало пять ближайших помощников. Которых, ввиду нашего стопроцентного успеха, мы тоже "пришпилили" к делу. Какая разница скольких выносить? Одного или шестерых? Да ещё таким силачам как Гарольд или Николя! Правда пришлось нести ещё и седьмого. Но тут уж ребята обращались с ношей, словно с принцессой. Алоис, хоть и был с отключенным двигательными возможностями организма, всё прекрасно видел, понимал и чувствовал. И потом рассказывал, что никогда в жизни не ощущал себя так комфортно в окружении друзей.
А вот с врагами не церемонились. И даже бывшего Дирижёра несколько раз неловко уронили. Явно сознательно. А когда он от боли начинал мычать сильней, то роняли повторно. Пришлось даже шикнуть на расшалившегося Малыша: ведь уходили драгоценные секунды. Лучше уж уйти намного раньше и мёрзнуть на улице, чем задержаться в особняке и греться под залпами спецподразделений Доставки. И в конце третьей минуты мы уже начали поспешный, но идеально организованный отход с места операции. А на пятой минуте в особняке всё стихло…
До той поры, пока первый из очнувшихся охранников не добрался до рубильника тревоги. Но случилось это, как уже упоминалось, под самое утро. В то время допросы арестованных преступников продолжались уже третий час.
И какие это были допросы! За возможность там соприсутствовать любой следователь отдал бы по пол жизни, не задумываясь. Даже я, казалось бы, повидавший и наслышавшийся на своём веку всего сверх всякой меры, кидался из одной крайности в другую. То чуть не плакал как ребенок, то смеялся от счастья, а то всей силой воли сдерживал рвущееся наружу бешенство. Я лично, вместе с Малышом и Гарольдом допрашивал пресловутого Шпона. Остальным ребятам достались фигуры помельче. Но мы все, пожалуй, получили моральный шок от полученных на допросе сведений.
Мне, к сожалению, пришлось уйти раньше из-за поднявшегося в столице переполоха. Но и новостей, что я узнал, мне хватило для того, что бы с развязностью невоспитанного хама вести издевательский разговор не с кем-нибудь, а с самим Дирижёром Барайтисом. Сделал я это уже, правда, только после того, как благополучно добрался до своего номера, с сонным видом разобрал баррикаду и гаркнул в коридор:
- Завтрак мне! Немедленно!
И лишь затем набрал личный номер шефа Доставки по обороне и разведке. Теперь то он был мне прекрасно известен. Номер, естественно! А не Барайтис. Тот до сих пор оставался огромной загадкой, которого, как недавно оказалось, боялся и Дирижёр Сельригер. Но я то его уже не боялся. Мне было чем крыть даже его козырные тузы. Я был победителем ещё в самом начале разговора:
- С вами говорит представитель Союза Справедливости Оилтонской империи! - голос я конечно на всякий случай изменил, но меня то и не сильно слушали:
- Чего вам надо?! Откуда вы узнали мой номер?!
- Лучше заткните рот и послушайте меня! Раз уж я снизошёл до подобного разговора.
В трубке раздались хрипы, напоминающие звуки, издаваемые человеком, когда он неожиданно подавился и боится сильно вздохнуть, и не имеет воздуха в лёгких для резкого выдоха. А я продолжал с прежним апломбом:
- Сегодня мы арестовали главного врага Оилтонской империи, некоего Шпона. Который ещё вчера считался вашим коллегой. Исходя из первых данных, полученных при допросе, мы поняли, что и вы имели веские основания для ареста Сельригера. Но хотели замять скандал и убрать его с горизонта галактической общественности старыми проверенными методами. Этим вы поставили себя на грань войны с нами.
- Как вы смеете…?!!
- Смею! После того как мы узнали о том, что творится в самой Доставке - мы смеем всё! И попробуйте теперь только гавкнуть в сторону нашей империи! Мы вас размажем со всей беспощадностью!
Барайтис был великим человеком. И мудрым. И соображал словно планета-компьютер. Он сразу понял, что раз мы только предупреждаем, то пока не собираемся делать это на самом деле. И сообразил что мы тоже явные не дураки. Поэтому сразу сменил гневный и повелительный тон на уставший и миролюбивый:
- Чего вы хотите?
- Для начала прекратите истерику по поводу пропажи Сельригера и объявите, что это была простая учебная тревога.
Я сделал паузу и меня опять поняли превосходно: послышались резкие команды, дублирующие мои требования и вновь голос шефа Доставки стал чуть ли не ласковым:
- Можете выглянуть в окно и убедиться: мы сворачиваем свои спецподразделения.
- Не имею такого сомнительного счастья: наблюдать за вашими силами быстрого реагирования. Но в мой бункер поступают прямые репортажи с любой точки столицы.
Я, конечно, соврал, и таки подошёл к окну, и некоторое время наблюдал за несколькими патрульными машинами в пределах моей видимости. Воины резво складывали разложенные вокруг средства ограждения, грузили всё в отсеки и тут же покидали места своего дислоцирования по тревоге. Значит, общий приказ пошёл верный.
- Отлично! - продолжил я выдвигать свои условия. - Теперь можете и сами спокойно покинуть нашу империю и впредь старайтесь здесь не появляться до особого приглашения.
- Никак! Никак не могу этого сделать! - с явной тоской, но с завидной твёрдостью произнёс Барайтис. - Мне нельзя будет появиться в Доставке без Сельригера. Если ваша организация также умна, как и вездесуща, то вы прекрасно понимаете, почему я не могу это сделать?
- Понимаем. И даже решили пойти на эту уступку. Через два дня, на границе с системой Блеска вы получите своего зажравшегося и нигилировавшего до скотского состояния коллегу.
- Через два дня?!!! - шеф обороны Доставки понимал прекрасно: каждая минута, проведённая Шпоном под допросом - это миллиарды гигабайт безвозвратно утерянной ценнейшей информации. Но я нагло захохотал в ответ:
- Ещё можем обещать что сведения, которые нам добровольно передал господин Сельригер, мы используем сугубо в своих личных целях и не будем даже их мизерную часть предавать достоянию гласности для широкой общественности.
- Вы так добры…, - прошипел мне в ответ явно убитый горем собеседник.