Кстати, о болячках…
Логвинов закатил штанину и коснулся красного пятна на икре. Похоже, оно стало еще больше, однако так могло лишь казаться: разубедить себя в том, что это нечто серьезное, даже после визита к Потрошителю, никак не получалось. Втемяшилась в голову дурная мысль: «Скоро, по ходу, каюк». И никак ее оттуда было не выбросить.
Впрочем, сейчас есть дела поважней, чем собственные мелкие болячки.
Игорь снова выглянул наружу.
Ходят один за другим. И просвета, конечно же, не видно.
Может быть, что-то изменится с наступлением ночи?
– Ща отолью да пойдем, – донеслось снаружи.
Голос внезапно показался знакомым. Прислонившись щекой к стенке справа от окна, Игорь смог разглядеть говорившего: лет двадцати пяти – двадцати шести, в темно-коричневой куртке, потертых джинсах и черных кроссовках, стоит себе, стену метит и тихо насвистывает под нос. Присмотревшись, Логвинов узнал в нем того самого Петруччо, с которым столкнулся у брата в квартире. А чуть поодаль от справляющего нужду бандита стоял его верный бритоголовый напарник. Этот курил, с ленцой наблюдая за товарищем.
– Ну чо, передернул? – ухмыльнулся он, когда Петруччо наконец застегнул ширинку и повернулся к нему.
– Пошел в жопу, Чира, – беззлобно бросил отмозорок.
– В жопу? Ну давай поворачивайся, – сказал бритый и осклабился, явно довольный собственной остротой.
– Самый умный, что ли? – фыркнул Петруччо. – Смотри, как накостыляю!
Резко повернувшись, он встал в позу каратиста, однако тут же сморщился и, потирая плечо, зашипел:
– Сука, до сих пор болит… ну и удар у того козла… откуда он вообще там взялся?
– Да черт его знает, – пожал плечами Чира. – Может, сосед, может, кореш. Может, родственник вообще, ну там брат, сват… да по хер. Главное, что груз доставлен по назначению, а?
– И то верно, – кивнул Петруччо. – Но плечо-то не проходит, вот косяк!
– Не скули, – фыркнул бритый. – За те бабки, что тебе тут башляют, можно и потерпеть подобную хрень…
Какая символичная встреча, подумал Офицер, провожая удаляющихся бандитов хмурым взглядом. Жаль, ничего, кроме уже известных ему фактов, из подслушанного разговора почерпнуть не удалось. «Козел» – это они, понятно, про него. «Груз доставлен» – это, как уже было сказано в эсэмэске, про Серегу. Ну а в том, что бабки тут платят немалые, Логвинов и не сомневался: уж больно вредные условия труда.
Офицер повернул голову влево, вправо, запрокинул назад. Потом, опираясь на подоконник, встал. Тело было как чужое; руки, ноги, шея – затекло все, что только можно. Слегка размявшись, Игорь уселся на прежнее место и снова уставился в окно.
Ближе к ночи проснулся аппетит. Поначалу идея поужинать показалась Игорю дикой – за окном бандиты с автоматами бродят, а он жрать собрался. С другой стороны, неизвестно, сколько еще придется сидеть в засаде, а есть хочется до того сильно, что аж желудок сводит. В принципе, неудивительно, если учесть, что в последний раз он трапезничал еще вчера.
Игорь долго взвешивал все за и против и в итоге сдался. В конце концов, лучше потратить несколько минут на трапезу, чем мечтать о ней часами, не в силах думать ни о чем другом.
Собственно, он дольше мучился – чтобы умять пару бутербродов, понадобилось от силы две минуты. Запив импровизированный ужин водой из фляги, Логвинов вернулся к наблюдению.
Собачий лай, грянувший через четверть часа, оказался для сталкера большим сюрпризом. Оглянувшись через плечо, он увидел грязного лохматого щенка. Задрав крохотную морду кверху, щенок самозабвенно облаивал чужака.
Однако напугал Логвинова, конечно, не сам лай. Гораздо больше он напрягся, когда снаружи донеслось: «Тошка! Ко мне!» – а потом повторилось, только уже громче: видимо, хозяин песика, услышав, как надрывается его питомец, отправился на его поиски…
Видимо, через минуту он уже будет здесь.
Игорь затравленно огляделся по сторонам. Прятаться было негде да и, в принципе, бессмысленно: треклятая дворняжка выдаст его с потрохами.
Значит, первым делом нужно избавиться именно от нее.
– Ты сюда, что ли, спрятался… – пробормотал хозяин.
Дверь открылась, и в дом вошел… да, старый знакомец, мать его… Бык. Вразвалочку, с ленцой оглядываясь по сторонам в поисках щенка, он успел сделать три шага, прежде чем Логвинов подступил к нему сзади и, уперев ствол с глушителем в правый бок старика, прошипел:
– Пикнешь – убью.
Бык невольно вздрогнул, хотел было оглянуться, но Офицер предупредил:
– Лучше замри.
– Ты кто такой вообще? – нехотя подчинившись, спросил Бык. – И чего здесь забыл?
– Не твоего ума дело.
– Валил бы ты лучше подобру-поздорову, – беззлобно посоветовал старик. – Я, из солидарности, так и быть, никому тебя не выдам.
– Очень мне нужна твоя солидарность… – проворчал Игорь.
Надо бы связать его, думал он, кляп вставить да спрятать где-нибудь. По-хорошему бы, и вовсе пристрелить, да только рука не поднимается… Тоже ведь сталкер, пусть и не гнушается с бандюками работать.
Нескончаемый лай дворняги, доносившийся из комнаты, сбивал с мысли.
– Да замолкни ты уже, – пробормотал Офицер.
– Я тебе последний шанс даю, – продолжал уговаривать Бык. – Артефактов тут нет. Только сплошные проблемы. Оно тебе надо?
– А куда Бык пошел, не видел? – внезапно послышалось снаружи.
– Да, наверное, за псиной своей долбаной, – ответил ему второй голос. – Шатуна нам второго тут вырастит, ей-ей…
– Слышишь, это не она там надрывается?
– Да слышу. В дом, что ли, забежала? Тупица лохматая…
Офицер раздраженно скрипнул зубами: да им что тут, медом намазано? Вырубить два десятка человек он не сможет.
Все шло к тому, что его убежище раскроют. Выбор небогатый: либо сматываться, как предлагает Бык, пока за ним не охотится вся шайка, либо сражаться до последнего патрона. Второй вариант – безумие в чистом виде, но сбежать – значит, по сути, отказаться от идеи спасти Серегу. А Игорь просто не мог себе позволить потерять единственного брата вслед за Гусем. Лучше тогда сразу на месте застрелиться, чем жить с мыслью, что ты – даже не попытался…
В конце концов, на его стороне эффект неожиданности и немалый опыт спецопераций, а это уже кое-что.
Левой рукой обхватив Быка за шею, Игорь развернул его лицом к двери.
– Идиот… – со злостью процедил Бык. – Тебе не жить…
– Завали хлебало.
Возникшего в дверном проеме головореза Офицер встретил очередью из «Вихря». Бандит даже толком не понял, что произошло: шлепая губами, он рухнул на землю с крайне удивленным выражением лица.