– Т-там степные, атакуют, з-заразы. Уже на нашей территории! Несколько вышек уничтожили, стену подорвали и ворвались. С-сейчас беснуются т-там, режут всех. Говорят, даже в цеха уже проникли!
– Понятно.
Я гляжу на Данилова, и он все понимает по моим глазам. Коротко кивает:
– Надо попытаться.
Мы бежим к лестнице. В общей суете до нас никому нет дела, сейчас у атоммашевцев проблемы поважнее. На удивление, старик увязывается за нами и старается не отставать, выкладываясь из последних сил. В шуме я кричу ему:
– Старче, лучше оставайся здесь, под защитой!
Но он упрямо возражает:
– Хватит, напрятался уже! Пора и честь знать!
Мы выбегаем на улицу, под хмурое небо с низко нависшими тучами. Осенний ветер ерошит мои и без того всклокоченные волосы. Данилов, на всякий случай нацепивший черные очки, оглядывается вокруг, подыскивая путь посвободнее и безопаснее. На улице такой же бардак, что и внутри. Я сильно подозреваю, что за последние относительно мирные годы атоммашевцы, сильно уверовав в собственную исключительность и силу, чувствовали себя за системой заграждений и охранных вышек в ложной безопасности. Вот и поплатились, а теперь пытаются всеми силами наладить оборону убежища.
– Туда! – я указываю рукой на свободный участок вдоль стен первого корпуса, и мы, пригибаясь, бежим по направлению к бывшему инженерному центру с выбитыми окнами, ныне заброшенному. Из окон первого этажа тянет сыростью и прохладой, под ногами хрустит раздробленный кирпич вперемешку со стеклом. Поворачиваем за угол, теперь по обе стороны от нас корпуса: справа – первый, слева – четвертый. Перед нами довольно широкий проход со строительным мусором. Бег с препятствиями, блин! Этого еще не хватало. Старик с самым страдальческим лицом хватает воздух и держится за живот. Вот чего ему в убежище не сиделось?
– Двинули, – машу я рукой, и мы бежим дальше, спотыкаясь о внезапно вырастающие на пути препятствия. И когда позади уже почти половина пути, на другом конце вдруг вырастают силуэты степных.
– Твою же мать! – ругается Данилов сквозь зубы, наблюдая, как число нападающих стремительно растет. Они еще не заметили нас, пригнувшихся за каким-то куском железа, но это неминуемо произойдет, а силы уж очень неравны.
Тут я замечаю у стены небольшой лаз в сухой траве – у самой земли, совсем неприметный, темный. Толкаю в бок Ивана, и в следующий миг мы уже втискиваемся в проем, таща за шкирку старика. Он что-то мычит с гримасой ужаса на лице, отчаянно мотает головой и упирается, но у нас совершенно нет времени выслушивать его бредни – голоса степных раздаются все ближе, – так что дед, наконец, сдается. В самый последний момент мы исчезаем в темноте лаза, проваливаемся в пустоту и, пролетев метра три, шлепаемся на что-то мягкое.
Вокруг темно, но сквозь небольшие щели и жерло лаза вверху проникает дневной свет. Пока глаза привыкают к темноте, я тихонько осведомляюсь, в порядке ли Данилов со стариком. Дед тут же начинает что-то горячо шептать, но я лишь крепче стискиваю его плечо, заставляя смолкнуть – не хватало еще, чтобы нас обнаружили. Судя по всему, приземлились мы в кучу истлевших картонных коробок и какого-то тряпья. Помещение небольшое, но в стене я обнаруживаю проход, ведущий в длинный узкий коридор.
Мы шагаем по каменному туннелю, шаги гулко звучат в тишине, затхлый воздух пахнет пылью. Снова подает голос старик:
– Нельзя нам сюда! Ой, н-нельзя! Плохое место!
– Почему?
– Это К-корпус номер четыре!
Уже собираюсь хмыкнуть «и чё?», но вспоминаю, как Рудик рассказывал про какого-то монстра. Как же они его называют? Совсем вылетело из головы.
– Погрузчик! – старик словно читает мои мысли.
– Как отсюда выбраться? Есть другой выход?
– Ворота все запечатаны, а небольших лазов много, но я точно не знаю, где они.
– Ладно, разберемся.
Мы поспешно проходим через анфиладу подвальных помещений и коридоров и утыкаемся в железную лестницу. Я решительно хватаюсь за перила.
– Опомнитесь, – бормочет дед, – там верная смерть.
– Врагу надо смотреть в лицо.
С помощью Данилова в пятиминутной борьбе с железным засовом мы выходим победителями. Петли натужно скрипят, нехотя выпуская нас из подвала, мы выбираемся на шершавый бетонный пол огромного цеха. Сквозь дыры в высоком потолке проникает свет, так что мы можем сполна насладиться видом царящего тут бардака: всюду стоят ржавые металлические конструкции, станки и короба, многие друг на друге, свисают какие-то цепи и кабели. И тут же я чувствую нечто отвратительное, тяжелое и унылое, закрадывающееся в душу.
Это Погрузчик. Я вижу его у дальней стены. Внешне он отдаленно напоминает человека (если можно представить человека добрых пяти метров в высоту), разве что руки шестипалые и неестественно длинные – если их опустить, то они волочились бы по полу. Насколько я помню из рассказов очевидцев из общины атоммашевцев, которые сумели спастись при встрече с Погрузчиком, это существо всегда что-то делает, находится в движении. Оно переставляет коробки, станки и прочие предметы с места на место, сооружает непонятные пирамиды из хлама, которые и сейчас возведены в огромном помещении в хаотичном порядке, тут же разбирает их, чтобы построить новые. Погрузчик передвигается тягучим, медленным шагом, но впечатление от такой медлительности и внешней неуклюжести обманчиво: шаг его пусть и неспешный, зато широкий, в несколько метров. Говорят, что он способен без видимых усилий разорвать человека пополам.
Погрузчик замечает нас сразу, но действовать не торопится. Он застывает – со стороны это выглядит так, будто мутант обдумывает свои действия или ожидает нашей реакции. В немного склоненной набок маленькой голове уродливого, неуклюжего на вид гиганта с длиннющими шестипалыми скрюченными лапами есть даже что-то забавное. Он как будто удивлен нежданным гостям и сейчас пытается сообразить, как ему поступить. Под его серой, в пятнах, коже вздымаются и опадают бугры мышц. Погрузчик хлопает ртом, разбрызгивая слюни, поводит плечами и едва заметно покачивается из стороны в сторону.
В моей голове растет дикая боль. Кажется, что еще немного, и она лопнет, взорвется тысячами искр, бабахнет, как хлопушка с конфетти. Замечаю, как кулем оседает на пол старик, схватившись за остатки волос, Данилов с застывшей на лице гримасой страдания цепляется за металлические поручни в стене, стискивая зубы. Моя рука шарит по поясу в поисках оружия, но пальцы каждый раз соскальзывают, становясь все более непослушными, словно после обморожения.
Погрузчик наблюдает за моими тщетными попытками с интересом. Он как будто даже улыбается, хотя понятно, что это только внешний эффект его кривой рожи. Наконец, у меня получается достать пистолет, но из пальцев словно извлекли все кости разом, и они не в силах удержать «Грач», весящий сейчас, кажется, пару десятков кило. Роняю оружие на бетонный пол, и в огромном помещении разносится звонкий металлический звук, который неприятно режет слух. И в тот момент, когда я перевожу взгляд с упавшего «Грача» на стоявшую вдали тварь, та, наконец, приходит в движение – делает первый медленный, тягучий шаг. Взмах ручищи отбрасывает внушительных размеров станок, оказавшийся на пути монстра – тот, словно сдутая ветром пушинка, отлетает в сторону, сбивая пирамиду из мусора, сооруженную вдали. Грохот ненадолго отвлекает Погрузчика, и он озадаченно смотрит на бардак, будто видит впервые. Боль в моей голове немного стихает, позволяя перевести дух и сообразить, как быть дальше. Нырять назад в подвал, спасаясь в узких коридорах, куда не сможет протиснуться тварь?