Я скрежещу зубами от злости. Провели как юнцов, заразы! Торможу возле автомобилей перед входом, пинком отбрасываю лист жести, попавшийся под ноги, от досады бью кулаком по прогнившему капоту ближайшей машины. Изъеденное коррозией железо не выдерживает, рука в перчатке проваливается внутрь, и у меня не сразу получается ее высвободить.
В холле темно. На полу валяется мусор: пластиковые бутылки, остатки разодранной мебели, битое стекло, тряпье. Быстро пробегаю по лестнице, осматривая все этажи. Пусто. Везде хлам и запустение. Не похоже, чтобы кто-то держал здесь штаб. На первом этаже замечаю лестницу в подвал. Что ж, раз мы здесь, надо проверить все возможные варианты.
Железная дверь не заперта, но яростно сопротивляется, когда я пытаюсь открыть ее. Наконец, преграда остается позади. Мы слетаем вниз по ступенькам, спотыкаясь в темноте, шумим, как слоны – ни о какой внезапности уже речи не идет.
Они все там, пять человек. Сгрудились вокруг освещаемого керосинкой стола с разложенной на нем картой, увлеченно спорят, тычут в нее пальцами. Никакой охраны на входе, никаких ловушек. Что это, самоуверенность, или просто думали, что мы уже мертвы? В помещении, насквозь пропахшем сыростью, пять человек.
Первым нас замечает Лёша. Удивительно, но при виде нас лицо его озаряется улыбкой. В тусклом свете эта улыбка выглядит издевательской. Я прыгаю вперед и со всей дури бью эту наглую ухмыляющуюся физиономию. Лёша опрокидывается назад и плюхается на стол, сбивая керосинку. Растекшийся на бетонном полу керосин вспыхивает огненной лужицей недалеко от стоящих людей. Ножки стола не выдерживают и ломаются под немаленьким весом крепко сбитого мужика. Слышатся звуки передергиваемых затворов, и через мгновение на нас смотрят черные дула карабинов. Вдобавок загорается фонарик, слепя нам глаза.
Лёша размазывает по лицу кровь из разбитого носа, обиженно вопрошает:
– Совсем сбрендили, дуралеи?
– Пристрелить собак! – щербатый худой мужчина одной рукой помогает Лёше встать, пока другая держит фонарик, бьющий прямо нам в лица.
– Погоди! – резко останавливает своих товарищей наш недавний знакомый. – Тут какое-то недоразумение.
– А вдруг это наемники Братства? – подает голос другой. – Решили окончательно избавиться от нас, сыграть на опережение?
– Нет, у Братства таких девайсов нет, – задумчиво грызя ноготь на большом пальце, бормочет Лёша.
Тут я решаю вмешаться.
– Какого хрена вы сожгли наш дирижабль?!
Глаза Лёши округляются, он выглядит растерянным.
– Как? Сожгли?
Удивление вполне искреннее, или он очень хороший актер.
– Скажешь, что вы тут ни при чем?
Лёша аж заикаться от волнения начинает.
– Р-ребята, вы чего? Нам этот дирижабль и ваша помощь поз-зарез нужна была. Я надеялся, что вы передумаете, вот и обрадовался, когда увидел вас. – Лицо его мрачнеет. – Выходит, капут дирижаблю? Вот с-суки! Да ясно же, откуда ноги растут!
– Ты о чем? – вступает в разговор Данилов.
– Братство же, как пить дать! Больше некому. Прознало о дирижабле, может, и о нашей встрече в овраге тоже. И смекнули, что кранты им будут, если вас привлечем в помощь. Вот и напали!
– И как вас земля держит, таких идиотов! – в сердцах восклицаю я и прижимаюсь к прохладной сырой стенке подвала. – Где, говоришь, сидит это Братство?
Другого выхода у нас нет. После Маневра по захвату флага Сыны Сопротивления обещали нам помочь. По их информации на территории Университета для нас найдется средство передвижения, которое еще на ходу и дотянет до Москвы. Кроме того Лёша обещал помочь с бензином, который у меня практически на нуле. Придется поучаствовать в их гребаных играх, хотя нам от этого ни жарко, ни холодно. Но нельзя же спустить Братству с рук сожжение дирижабля? Не по совести это.
Эти пять человек в подвале Дома Печати – действительно все, что осталось от группировки Сыны Сопротивления. Ничего не скажешь, в незавидном положении они находятся. Представителей Нового Братства, по их сведениям, чуть ли не впятеро больше. Тут нужна хитрость.
Через пару часов обсуждений и споров у нас рождается план. Шитый белыми нитками, но другого ничего мы придумать не смогли.
Отсюда недалеко есть еще один овраг – Жировский. Прямо из него, как вспомнил Лёша, можно попасть в Калужские подземелья – старый коллектор, а уже по ним добраться до подвалов университета. Дальше будем действовать уже по обстоятельствам. Хорошо хоть точное местонахождение флага-книги известно, но без боя в любом случае не обойтись. Остается надеяться, что появление в самом логове врага хотя бы застанет защитников врасплох.
* * *
Ближе к обеду выдвигаемся к Жировскому оврагу. Сразу за храмом Покрова Пресвятой Богородицы, о чем говорит еще сохранившаяся табличка, начинается улица Карпова. Данилов вместе с пятью Сынами Сопротивления усаживаются в раздолбанный «додж». При виде него я удивляюсь, как этот пикап еще на ходу – он гремит и чудом передвигается, а когда встречается с очередной кочкой на пути, то кажется, что тут же развалится. Все в нем ходит ходуном, скрипит, стонет. Я не соглашаюсь расстаться со своим байком и осторожно следую за ними чуть поодаль, готовый к любым неожиданностям.
Данилов сидит в кузове и поглядывает назад, на меня. На его лице застыла страдальческая гримаса. Наверняка, он бы с бо́льшим удовольствием прошелся пешком, нежели трясся в развалюхе. Уж не это ли средство передвижения нам пообещали в случае удачного завершения операции?
Вдоль улицы, по которой мы сейчас едем, тянутся двухэтажные обшарпанные домики с выбитыми стеклами. Некоторые просели и покосились, из окон кое-где свешиваются ползучие бледные растения, тянет прохладой. В узеньких улочках между домами рыскают в поисках поживы облезлые собачонки. Пыль стоит столбом, но опасности нет – дозиметр молчит. Оно и к лучшему, хватит нам осложнений на пути.
Как бы там ни было, а перекресток пересекаем без видимых препятствий, разве что старательно объезжаем подозрительные ямки на дороге, наполненные зловонными лужами, да шугаем собачек, подобравшихся слишком близко. Сворачиваем на улицу Декабристов. Когда обсуждали план в сыром подвале Дома Печати, я запомнил, что затем идет улица Никитина, по которой мы и доберемся до нужного нам места. Оставляем за спиной еще один перекресток. Тут уже попадаются дома повыше, в пять этажей, между которыми приютились все такие же уютные старинные домики, которых, как я понял, так много в Калуге. Цель все ближе.
Жировский овраг и коллектор
«Додж» и байк мы оставляем возле одного из маленьких деревянных домиков по улице Никитина, предварительно замаскировав их срезанными ветками деревьев, а сами начинаем спуск по склону раскинувшегося перед нами оврага. Ноги скользят по траве, поэтому двигаться приходится осторожно, благо, склоны пологие. Вскоре разросшиеся кроны деревьев надежно укрывают нас от посторонних глаз.