Представляю себе ее лицо, когда она войдет сюда и увидит все это. Эми не сразу поймет, что это я пришла в кафе и приготовила столько сладостей. Она решит, что это ангелы спустились с небес, чтобы помочь ей в час беды. Или домовые, как в той сказке о сапожнике, который просыпался каждый день и видел, что вся его работа уже сделана. И только потом Эми подумает, что, возможно, это сделала я. Маловероятно, конечно, но может быть.
Эми замечательная. Она красива, у нее потрясающая душа, и при этом большую часть времени она проводит словно в иной реальности. Иногда я думаю, как Труди, ее девушка, мирится с ней. Труди такая приземленная, такая практичная. Она сторонник научной школы под названием «Все-Это-Полная-Чушь», как и Кейт. Я довольно спокойно отношусь к подобным вещам, хотя и верю в сверхъестественное. И все равно это выводит Кейта из себя. Не представляю себе, как бы он уживался с Эми. Иногда я пугаю этим Кейта. Когда он раздражен или «капризничает», я говорю ему, что продам его на аукционе или уговорю Эми переехать к нам.
Я снимаю с волос сеточку и развязываю передник. Мне не помешали бы горячий душ и пара часов сна до того, как я вернусь в больницу сменить Кейта.
Он прислал мне сообщение, написав, что все в порядке, ничего не изменилось и он меня любит.
Заперев кафе, я отправилась домой. «Под сенью звезд» пользуется огромным успехом. Мы полностью переоборудовали зал, к тому же это все еще единственное кафе в районе, где подают домашнюю выпечку и куда можно прийти с детьми. Гадание, лечение кристаллами, карты Таро и альтернативные методы терапии тоже довольно популярны, ведь сейчас к таким начинаниям стали относиться спокойнее. Мы не перекрасили кафе в черный или кроваво-красный, не стали доходить до крайностей в антураже. Я не называю себя викканкой [3] , потому что я не ведьма, и я не верю в чьи-то экстрасенсорные способности без должной проверки. Если я сталкиваюсь с шарлатанством, я сразу гоню таких сотрудников в шею. Я навидалась таких мошенников. Деньги дерут, как хотят, а сами ничего сказать не могут. Есть те, кто хорошо считывает мимику и может сказать вам то, что вы хотите услышать. Я никому не позволю так поступать с моими клиентами.
Я знаю, что в нашей жизни есть то, чего мы не можем увидеть. Я узнала это, когда мне было восемь лет, одиннадцать месяцев и двадцать один день от роду.
Мы с Мэлом, Корди и Викторией должны были играть в саду, в то время как взрослые обсуждали какие-то скучные темы в гостиной, попивая чай.
Мне нужно было в туалет, а раз уж мы сделали ремонт и наша новая ванная смотрелась так здорово, я не хотела пользоваться туалетом во дворе. Мама говорила, что наша ванная отделана в цвете авокадо. Авокадо — так называлась штука, которую сейчас ели мама и папа.
Сделав свое дело в туалете, я надела трусики и нажала на кнопку смыва. Меня до сих пор поражало то, что достаточно нажать на кнопку и не нужно дергать за цепочку, как в туалете во дворе. Я с интересом смотрела, как вода омывает унитаз и исчезает.
Повернувшись, я уже направилась к двери и вдруг изумленно замерла на месте. Перед дверью стоял дядя Виктор, папа Мэла. Странно, что он вошел в туалет, пока я была там. Но этим странности не ограничивались. Это так удивило меня, потому что я — как и все остальные — видела, как его гроб опустили в землю всего пару часов назад. Я была уверена, что дядя Виктор лежал в гробу в тот момент.
Я смотрела на него.
Он смотрел на меня.
Я закрыла глаза, думая, что это мне просто кажется. Мэл так говорил, когда я утверждала, что рыбная палочка может исчезнуть с тарелки, а потом появиться опять, пока я не смотрю.
Пока я смотрела на дядю Виктора, прежде чем зажмуриться, я поняла, что он настоящий. Как и я.
На дяде Викторе был черный костюм, белая рубашка и черный галстук. Волосы были аккуратно причесаны с пробором слева, кожа оставалась желтовато-бледной, как в тот день, когда я в последний раз видела его перед смертью.
А умер он не так давно.
Дяди Виктора не было рядом почти всю мою жизнь. Он объявился, когда Мэлу и мне было около пяти, и прожил с тетей Мер целый год, а потом опять исчез. Он приехал, когда родилась Виктория, но после этого вновь отправился в странствия. Он появлялся в нашей жизни где-то раз в полгода, задерживаясь у тети Мер на пару дней.
Я открыла глаза. Дядя все еще был здесь. Он прислонился к двери, скрестив руки на груди.
Утром я случайно увидела его в гробу. Я вошла в гостиную, где лежало тело. Поэтому я знала наверняка, что дядя Виктор мертв.
Тогда я выбежала оттуда и спряталась в комнате Мэла, испугавшись увиденного. Я испугалась, потому что раньше никогда не видела, чтобы дядя Виктор лежал так неподвижно. Даже когда он спал в кресле у камина, он не казался столь… тихим.
Я знала, что дядя Виктор мертв. И все же он стоял передо мной. Наверное, он призрак.
— Мне никогда не нравилось твое имя, — заявил он.
В его голосе слышался легкий акцент. Мама говорила, это оттого, что дядя Виктор родом из Йоркшира.
Я не сводила с дяди глаз.
— Отчаянное имя. Как можно назвать ребенка именем умирающей звезды? Звезды, готовой взорваться? Можно, конечно, рассуждать о том, что все началось с Большого взрыва. Взорвавшаяся звезда породила жизнь на нашей планете. Но я так не думаю. Глупо так называть ребенка.
Мне не было страшно. Это же был дядя Виктор, в конце концов.
— С другой стороны, это не настолько дурацкое имя, как Мальволио. — Дядя погрозил мне пальцем. — Она сделала это для меня. Представляешь, йоркширский мужик хочет вернуться к своим и говорит всем, что его сына зовут Мальволио. Да с тем же успехом я мог сказать им, что я… Ну, ты понимаешь. — Он выразительно мотнул головой.
Я не понимала, но мне было интересно. Что бы он мог сказать «своим»? Что он… Кто?
— Это была первая пьеса, на которую мы пошли вместе, когда только начали встречаться. Я сказал тогда, что мне жаль того беднягу, Мальволио. Ему нелегко пришлось. И что она делает?
Называет моего сына в его честь. Но он хотя бы может использовать имя Мэл. Неплохо. А у тебя так не получится. Ты знаешь, что если написать твое имя наоборот, то получится похоже на название той дурацкой компании, «Эйвон»? Наверное, когда-нибудь ты будешь продавать эту дрянь.
Я смотрела на дядю Виктора. Неужели он выбрался из гроба, закопанного в прохладную влажную землю, только для того, чтобы наговорить гадостей о моем имени? Неужели именно это происходит, когда умираешь? Ты возвращаешься в мир и рассказываешь людям, что ты на самом деле думаешь об их именах?
— Поделом будет твоим родителям, если величайшим достижением в твоей жизни станет продажа косметики. — Дядя Виктор смерил меня взглядом, от двух косичек с желтыми бантиками до блестящих черных туфель и белых носков, которые мама заставила меня надеть. — Ну, малышка, скажи что-нибудь.