Девушка выпрямилась и обернулась. У нее было красивое строгое лицо и необычайной глубины синие глаза.
— Здравствуйте, Владимир Иванович. — Она перевела взгляд на Настю. — Новенькая?
— Не совсем. Надо проверить ее потенциал.
— К какому времени нужно? — уточнила Валя.
— Чем быстрей, тем лучше, — ответил Жгут.
— Вообще-то я сейчас готовлю полугодовой отчет…
— Я в долгу не останусь, — с улыбкой перебил он.
Девушка улыбнулась и неуверенно проговорила:
— Владимир Иванович, вы же знаете, что я не пью. После того жуткого случая с сумасшедшим стригоем…
— А кто говорил про выпивку? — вскинул брови Жгут. Он широким жестом достал из кармана плаща большую шоколадку и протянул девушке. — Подарок из Швейцарии!
Лицо Вали посветлело.
— Ох, Владимир Иванович, умеете вы уговорить девушку. Ладно, давайте.
Она взяла шоколадку и положила в карман белого халата. Затем подошла к пластиковой ширме, из-за которой торчал странный агрегат, похожий на старенький советский рентген-аппарат. Жгут подмигнул Насте и тихо сообщил:
— Шоколад у нас любят все. Погрызешь продрагол, и после него во рту так, будто кошки насра… — он сбился. И добавил с легким смущением: — В общем, сразу хочется сладенького.
— А что такое подра… продрагол? — спросила Настя.
Владимир Иванович достал из кармана алюминиевый портсигар, щелкнул кнопкой и вынул один леденец. Протянул его Насте.
— Попробуй.
Настя взяла леденец, осмотрела его, понюхала, затем осторожно лизнула. Язык дернуло, как током, и девушка испуганно швырнула леденец на пол.
— Что? Не понравилось? — Жгут тихо засмеялся, поднял леденец с пола и сунул себе в рот. — Это не просто леденец, это наша защита.
— Лекарство?
— Не совсем. Эта штука стимулирует определенные участки мозга и помогает противостоять эксам, когда они пытаются копаться у тебя в мозгу. Блокирует их сигнал.
Настя все еще чувствовала во рту кисло-сладкий привкус леденца, а в голове у нее странно посвежело, словно она умылась ледяной водой.
Валя вышла из-за ширмы, причем кончики ее губ были испачканы шоколадом, и пробежалась пальцами по клавиатуре лэптопа, стоящего на специальной подставке и присоединенного к «рентген-аппарату».
— Дефинитор сделали в московском НИИ… восемь лет назад, — пояснила девушка. — Его действие основано на митогенетическом ультрафиолетовом излучении. Вы наверняка о таком слышали.
— Да, нам рассказывали на курсе физики, — непонятно зачем соврала Настя, так как в физике смыслила мало.
Блондинка щелкнула клавишей, и передняя, прозрачная панель аппарата отъехала в сторону.
— Входите и становитесь в голубой круг, — распорядилась Валя.
Настя подошла к аппарату, на секунду остановилась, а затем решительно шагнула в его недра. Заметив под ногами голубой круг, она встала ровно в его центр.
— Повернитесь лицом ко мне, — скомандовала Валентина.
Лаврова повернулась. Валя кивнула:
— Так, хорошо. А теперь поднимите руки и вставьте их в голубые пазы.
Настя подняла голову и поискала наверху пазы. Нашла и вставила в них кисти рук. Раздался мягкий щелчок, и никелированные зажимы мягко захватили руки и скрепили запястья. Насте это не понравилось, но делать было нечего.
Передняя панель закрылась, и Настя почувствовала себя зверьком, пойманным в ловушку.
— Так, — сказала Валя, колдуя над клавиатурой. — Теперь стойте и не шевелитесь.
Монитор компьютера, повернутый к Насте боком и видимый лишь отчасти, осветился голубоватым сиянием, и на нем запрыгала красная шкала. Два деления… Три… Четыре… Снова два…
Лица Владимира Ивановича и Вали вытянулись от удивления.
— Ничего не понимаю, — проговорил Жгут. — Может, дефинитор глючит?
Валя, не сводя удивленного взгляда со шкалы, отрицательно покрутила головой:
— Исключено. Я час назад тестировала его на себе. Где вы взяли эту девочку, Владимир Иванович?
Жгут не ответил. Настя кашлянула, привлекая внимание, и сказала:
— Не очень-то это прилично — обсуждать меня при мне.
Однако ее слова, кажется, остались неуслышанными.
— У нее необычный маркер, — отметила Валя, продолжая разглядывать дисплей прибора. — И шкала без ярко выраженной поляризации. Никогда такого не видела. Пожалуй, можно выходить.
Она нажала на кнопку, и прозрачная панель, отделяющая Настю от внешнего мира, отъехала в сторону. Зажимы, держащие руки, разомкнулись.
— Выходи, дочка! — позвал Жгут.
Настя вышла.
— Присядь на стул, — сказал ей Владимир Иванович. — Надо поговорить.
Настя села на стул. Вид у нее был хмурый.
Владимир Иванович и Валя встали напротив нее. Разговор начал Жгут.
— Скажи-ка, девочка, с тобой случалось что-нибудь необычное?
Настя хмыкнула.
— Кроме того, что вчера вечером я убегала от бешеной миллионерши? — Она покачала головой. — Нет, больше ничего.
— Вы уверены? — вмешалась в разговор Валя. — Подумайте, пожалуйста, получше.
— А почему со мной должно было что-то случаться? — сухо спросила Настя.
Ее собеседники переглянулись.
— Способности, даже в такой свернутой и скрытой форме, как у вас, должны были проявить себя, — объяснила Валя. — Хотя бы косвенно.
Настя недоверчиво посмотрела на нее.
— Хотите сказать, что я экстрасенс?
— В каком-то смысле да, — ответила Валя. — Но очень необычный. Или в вас сочетается множество одаренностей, как полезных, так и никчемных. Или…
Валя остановилась, не закончив фразу.
— Или что? — спросила Настя с тревогой в голосе.
Валя хотела ответить, но Жгут ее перебил:
— Слушай, дочка, а может, ты просто хорошая спортсменка? Спортом занимаешься?
Настя перевела взгляд на него:
— Вообще-то занимаюсь.
— Каким?
— Кендо.
— Кендо? — Владимир Иванович непонимающе приподнял брови. — Это что? Типа карате?
— Бой на бамбуковых мечах, — пояснила Валя. — Тренирует тело, закаляет волю и дисциплинирует разум. Я права?
Настя слегка смутилась.
— В общем, да.
— И как успехи в кендо? — живо поинтересовался Владимир Иванович.
— Успехи пока средние, — призналась Настя. — Сэнсэй говорит, что я не чувствую противника. И не умею выкладываться в бою на полную. Я не умею «сгорать дотла».