Телман ожидал начальника на тротуаре напротив дома. На его лице с впалыми щеками почивало суровое и полное подозрительности выражение, а серые глаза инспектора были прищурены.
– Что, собственно, здесь произошло? – спросил он мрачным тоном. – Неужели украли все фамильное серебро?
Питт вкратце изложил своему помощнику суть дела, не забыв напомнить ему о необходимости обращаться с хозяевами предельно тактично.
Телман придерживался скептических воззрений на благосостояние, привилегии и общественный авторитет, приобретенный благодаря рождению, и следовал своему мнению, если не было доказательств противоположного. Он промолчал – с красноречивым выражением на лице.
Томас потянул за шнурок колокольчика у входной двери, которую немедленно отворил крайне несчастный, если судить по внешности, полицейский констебль. Заметив, что волосы Питта слишком длинны, карманы пальто вздуты, а галстук съехал набок, он набрал было в грудь воздуха, чтобы выставить пришельца на улицу. Телмана, стоявшего чуть позади, полицейский словно бы и не заметил.
– Суперинтендант Питт, – представился Томас. – И инспектор Телман. Мистер Корнуоллис попросил нас приехать сюда. Инспектор Корбетт еще здесь?
На лице констебля проступило облегчение:
– Да, мистер Питт. Входите, сэр. Мистер Корбетт как раз в холле. Сюда.
Томас подождал, пока Телман присоединится к нему, после чего закрыл дверь. Вместе с помощником он прошел через внешний вестибюль в пышный холл. Пол его представлял собой мозаику из черных линий и завитков на белом фоне, на взгляд Питта, явно отдававшую Италией. Лестница, крутая и черная, шла вдоль стены с трех сторон и была сделана из крашенного под эбен дерева. Одна из стен была выложена плиткой цвета густой морской синевы. Прямо под верхней площадкой лестницы располагалась большая пальма в черной кадке. Две круглые белые колонны поддерживали галерею, a главным предметом мебели являлась роскошная турецкая ширма. Обстановка имела вид весьма современный и в иных обстоятельствах показалась бы впечатляющей.
Однако теперь взгляд привлекала группа фигур у подножия лестницы. Там стоял молодой и печальный доктор, складывавший в саквояж свои инструменты, и еще один молодой человек, застывший в неловкой и напряженной позе, как если бы он собирался что-то сделать, но не знал, что именно. Третий мужчина принадлежал к более старшему поколению: волосы его поредели, а на лице застыло серьезное и полное тревоги выражение. Наконец, четвертая – и последняя – фигура была ниже пояса укрыта одеялом, и Питт мог видеть только изгиб плеч и бедер лежавшей на полу женщины.
Старший из мужчин повернулся, услышав шаги Томаса.
– Это мистер Питт, – бодрым тоном обратился констебль к этому мужчине, как если бы доставил ему хорошие вести. – И инспектор Телман. Их прислал помощник комиссара, сэр.
Инспектор Корбетт явным образом разделял владевшее констеблем чувство облегчения и не стал скрывать этого.
– O! Доброе утро, сэр, – отозвался он. – Доктор Грин только что закончил обследование. К сожалению, бедной леди уже ничем не поможешь. A это мистер Мэлори Парментер, сын преподобного Парментера.
– Здравствуйте, мистер Парментер, – обратился к сыну хозяина суперинтендант и кивнул доктору.
Оглядев холл, он перевел взгляд на лестницу. Крутые ступени ее не были покрыты ковровой дорожкой. Человек, скатившийся вниз с такой лестницы, без сомнения, получит серьезные повреждения. Питта ничуть не удивило и то, что в данном случае падение оказалось фатальным. Подойдя к лежавшей, он наклонился и отогнул одеяло, чтобы посмотреть на нее. Молодая женщина лежала на боку, и лицо ее было обращено в противоположную от Томаса сторону. Он отметил ее несомненную красоту, своенравный и чувственный характер, волевые ровные брови, полные губы… Особа, бесспорно, интеллектуальная, однако мягкости на ее лице не читалось.
– Скончалась в результате падения, – вполголоса проговорил Корбетт. – Около полутора часов назад. – Он извлек часы из жилетного кармана. – Часы в холле пробили десять как раз после ее падения. Полагаю, что вы сами допросите всех присутствующих в доме, однако, если хотите, я могу рассказать вам все, что нам уже известно.
– Да, – согласился Питт, все еще разглядывая труп. – Да, будьте так добры.
Он посмотрел на ноги покойной. На них были домашние шлепанцы, а не туфли, и оба они заметно съехали со ступней во время падения. Суперинтендант старательно осмотрел весь подол юбки, проверяя, не разошлась ли где-нибудь строчка, из-за чего женщина могла зацепиться за нее пяткой и споткнуться. Однако юбка находилась в идеальном состоянии. А на пятке одного из шлепанцев обнаружилось непонятное темное пятно.
– Что это? – спросил Томас.
Корбетт посмотрел на пятно.
– Не знаю, сэр. – Нагнувшись, он осторожно потрогал пятно пальцем и поднес его к носу. – Что-то химическое. Уже высохло, однако до сих пор еще пахнет; значит, она испачкалась недавно. – Распрямившись, он обратился к Мэлори Парментеру: – А мисс Беллвуд сегодня никуда не выходила с утра, вы не обращали на это внимания, сэр?
– Не знаю, – торопливо ответил Мэлори. Он казался очень бледным и сжал ладони, чтобы руки его не тряслись. – Я занимался… в зимнем саду. – Он виновато пожал плечами, как если бы этот поступок нуждался в каком-то оправдании. – Подчас это самое спокойное место в доме. В утренней гостиной еще не разводят огонь, служанка только хлопочет, так что там теплее всего. Полагаю, что Юнити могла выйти из дома, но зачем – не представляю. Отец должен знать.
– А где сейчас находится преподобный Парментер? – спросил Питт.
Мэлори посмотрел на него. Это был вполне обаятельный молодой человек с гладкими и темными волосами и правильными чертами лица, которое легко могло принимать приятное или угрюмое выражение.
– Отец находится сейчас в своем кабинете, – ответил он. – Естественно, он глубоко расстроен случившимся и предпочел какое-то время провести в одиночестве. Если вам нужна какая-то помощь, я сделаю все возможное…
– Благодарю вас, сэр, – проговорил Корбетт, – однако, на мой взгляд, нам больше незачем вас задерживать. Не сомневаюсь в том, что вы предпочтете сейчас находиться со своими родными.
Вежливая формулировка.
Младший Парментер помедлил, глядя на Томаса. Он явно не хотел уходить, словно в его отсутствие могло произойти нечто такое, что он сумел бы предотвратить. Посмотрев на неподвижную фигуру на полу, молодой человек беспомощно проговорил:
– А нельзя ли снова прикрыть ее… сделать что-нибудь?
– После того как суперинтендант увидит все, что сочтет нужным, мы увезем тело в морг, сэр, – ответил ему Корбетт. – Предоставьте нам право сделать это.
– Да… да, наверное, вы правы, – сдался Мэлори. Развернувшись, он прошел по роскошному полу и исчез за украшенной резьбой дверью.
Корбетт повернулся к Томасу:
– Простите, мистер Питт. Дело выглядит не слишком красиво. Вы, конечно, захотите лично переговорить со свидетелями. Это миссис Парментер, камердинер и горничная.