Мне стало нехорошо по-настоящему, я отползла к стене, оперлась о нее рукой и с трудом встала на подгибающиеся ноги. Надо как можно быстрее бежать отсюда!

– Откуда у тебя рация? – заорала на Леню Лика. – Молчишь?

Нефедова вынула из кармана платья переговорное устройство.

– Шеф! Код десять. Деревянко украл… а… а… а… Нет, ничего не сказал. Извините. Ваши решения всегда справедливы.

– Его надо спустить в катакомбы? – засуетился Павел. – Пойду за перчатками, голыми руками за кольцо крышки люка держаться неудобно, оно скользит.

Лика сделала перед Деревянко книксен.

– Простите, Леонид Юрьевич, я виновата. Следовало сразу догадаться. Не сердитесь, пожалуйста.

«Кузнечик» вздернул подбородок.

– На первый раз прощаю, я добрый. Но впредь неповиновения не потерплю, и тогда катакомбы для тебя откроются.

Нефедова принялась кланяться в пояс.

– Не откажите в любезности, пройдите в столовую. Борис Валентинович приказали вам чай и черную икру подать.

– Круто, – обрадовался Леня, уходя в глубь коридора, – поторопись, убогая.

– Че происходит? – изумился Павел, глядя вслед «кузнечику». – Сморчок рацию захапал, а ему икру? Чего это с боссом? Он заболел?

Лика дернула Павла за полу бесформенного мешка, служащего рубашкой.

– Поведение шефа не обсуждается. Господин Деревянко назначен комиссаром, и нам теперь придется ему подчиняться! Рацию ему Борис Валентинович лично выдал.

На лице толстяка появилось выражение беспредельного изумления.

– Он комиссар?

– Да, – тоном судьи, зачитывающей приговор, подтвердила Анжелика.

– Я не ослышался? – никак не мог поверить в это Паша. – Неверно тебя понял? Да?

– Нет, – отрезала Лика, – иди, приготовь красную спальню для нашего нового комиссара.

Лоб Павла налился кровью, постепенно багровые пятна спустились на щеки и шею.

– Это нечестно! Несправедливо. Я здесь много лет! Когда Юрку в Тибет отправили, меня должны были комиссаром сделать. Да я за три года ни одного замечания не получил. Неужели из-за потерянной рации босс озверел? И этому хмырю черной икры купили? Да кто этот прыщ такой? Я пять уровней прошел, да я… да я…

Павел задохнулся.

– Мне бесполезно вопросы задавать, – заявила Нефедова, – ты с боссом поговори, ему свое негодование выскажи.

– Эй, ленивые ублюдки, где мой перекус? – донесся издалека противный тенор Леонида. – Я проголодался.

Лика, крикнув: «Дарья, бери мини-пига и иди к шефу», кинулась бежать по коридору. Павел изо всей силы пнул ногой обитый гобеленом пуфик, он отлетел к окну. Андриянов сгорбился и ушел. Гарри начал креститься. Я подхватила Роджера и отправилась к Эпохову.

Глава 12

– Рад встрече, уважаемая Дарья Ивановна, – произнес владелец особняка, – слышал, как вы любите мини-пигов.

– Я прекрасно отношусь к свинкам, – залебезила я, поставила Роджера на пол и сделала шаг в сторону, отодвигаясь от мини-пига, который норовил прижаться к моим ногам.

– Правда? – вскинул брови тюремщик.

– Честное слово, – пылко произнесла я.

– Какой милый мальчик пришел с вами, – продолжал профессор, – сплошное очарование. Не хотите его погладить?

– Руки грязные, не дай бог инфекцию занесу свинке, – нашлась я.

– Ерунда, – отмахнулся Эпохов, – ну, потрепите малыша по спинке. Не заставляйте меня ждать! Приступайте.

Я присела на корточки, коснулась указательным пальцем уха Роджера, отдернула руку, вытерла ее о брюки и воскликнула:

– Выполнила!

Борис Валентинович рассмеялся, а ласковый поросенок, решив продемонстрировать свою любовь, поставил передние копытца на мое колено, потом подпрыгнул. Роджи явно хотел залезть ко мне на руки, я сидела, низко опустив голову, и пятачок мини-пига угодил прямо мне в бровь, по щекам незамедлительно потекли слезы. Всякий раз, когда моя косметолог Танечка берет щипчики для бровей, она бормочет:

– Ну вот, сейчас опять зарыдаешь, а я буду переживать, что сделала тебе больно.

– Работай спокойно, – прошу я, – хожу к тебе много лет, ты могла бы привыкнуть, что я выдаю необычную реакцию на твои манипуляции. Не волнуйся, не испытываю дискомфорта, не знаю, почему по лицу льются слезы, когда что-то касается моих бровей, видно, в этой зоне нервы расположены.

– Что, так неприятно? Аж до рыданий? – осведомился Эпохов.

– Нет, – всхлипнула я, – плачу от восторга.

– Вот и хорошо, – произнес владелец особняка, – рад, что ты полюбила малыша, будешь теперь воспитывать этого мини-пига. Головой отвечаешь за его здоровье, спишь с ним вместе в одной постели, носишь на руках, любишь-целуешь, купаешь в ванне. Он твой ребенок. Если он заболеет или ты потеряешь лапушку, отправишься в катакомбы. Теперь прогуляй крошку, а потом иди на кухню. Поможешь готовить ужин. Ну? Возьми мальчика! Он красавец!

Я наклонилась, подхватила Роджера и, держа его на вытянутых руках, нетвердым шагом промаршировала к двери. В спину мне полетел смех профессора.

Старательно изображая брезгливость, я вышла в коридор, поставила Роджера на ковровую дорожку, погладила его по голове и шепнула:

– Дорогой, некоторые люди считают себя слишком умными, но на всякого мудреца довольно простоты. Теперь ты мое страшное наказание. Порысили в сад, настал час прогулки.

Мы с Роджером вышли на улицу и медленно двинулись по аллее. Я решила поболтать с поросенком, больше-то разговаривать не с кем.

– Часов у меня нет, если задержусь, могу сказать, что не знала, сколько времени. Смотри, как тепло, начало октября, а кажется, что июль месяц, правда, небо затянуло тучами. И куда мы двинем? Впереди перекресток. Слева дорога на ферму, туда нам точно не надо, справа путь к кладбищу, туда тоже неохота, можем пойти прямо, там я еще не побывала, интересно, какого размера парк? Наверное, он огромен.

Сначала выбранная мной тропинка была прямой, вдруг она сделала резкий поворот и вынырнула из леса на открытое пространство. У меня захватило дух. Утоптанная дорожка привела к обрыву, внизу плескалось море. Впереди и повсюду, куда доставал взгляд, была вода, где-то далеко-далеко ее сине-голубая гладь сливалась с посеревшим от дождевых облаков небом. Я подняла Роджера и прижала его к себе. Из окна кабинета Бориса были видны высокие горы, покрытые лесом, в котором, по словам живущих в Волчьей пасти людей, водятся медведи, лисы и волки. А сейчас я увидела другую сторону территории, она окружена морем и не имеет даже намека на забор. Хотя зачем изгородь? Нужно быть сумасшедшим, чтобы рискнуть шагнуть вниз с высокого утеса. Но даже если выплывешь после прыжка в морскую пучину, то куда грести? Я совершенно не умею ориентироваться на воде, хотя и на суше заплутаю. «Мох растет на деревьях с северной стороны», – неожиданно всплыли в памяти слова учительницы природоведения Веры Кузьминичны. Она пыталась вдолбить в головы детей необходимые сведения и никогда не ставила двоек-троек, за что школьники обожали ее.