Но не успели знатоки по варке стекла подойти к печи, где крутилось несколько помощников, как со стороны ущелья послышался жуткий грохот. Даже грунт при этом под ногами вздрогнул. Старый мастер на это и внимания не обратил, начав уже с апломбом хвастаться своим детищем, но когда рассмотрел нешуточную обеспокоенность на лице коллеги, снизошёл до пояснений:
– Наверное, в ущелье обвал произошёл, не обращай внимания. Да и выясним сейчас… – Он назвал по имени одного из помощников: – Ну-ка сбегай ко второму посту и выясни, что там случилось!
Парень умчался, а ознакомительная экскурсия по заводику продолжилась. Постепенно и Чернова увлеклась, рассматривая полукустарное, но не лишённое должной оригинальности производство. Что сразу являлось большим плюсом: завод работал в непрерывном режиме. И со всем сложным процессом закладки составляющих в бункер, прогрева с помощью угля, вымешивания массы, вытяжки стекла, разрезки его и упаковки занималось всего девять человек в штатном расписании и два-три молодых паренька на подхвате.
Что удручало: мизерный захват полоски стекла, несовершенство валиков, отсутствие действенного водяного охлаждения и низкое качество самой смеси. Вот и получались на выходе полоски зеленоватого цвета всего в тридцать сантиметров ширины, с мутными дефектами внутри, с пузырьками воздуха, волнистые и кривоватые, да слишком толстые, чуть ли не восемь миллиметров. А тоньше и не получилось бы, стекло трескалось и шло на бой ещё во время разрезки и укладки. Отходов, вновь закидываемых в бункер, хватало: треть не треть, но пятая часть точно уходила на переплавку.
О создании прозрачной посуды, бокалов из такой стекломассы не могло быть и речи. Единственное, что производили на заводе помимо оконного стекла, так это толстостенные бутыли для хранения вин, масел, керосина и прочих жидкостей. А уж о чём-то таком, как о создании лабораторного стекла и специальных ёмкостей для лабораторий, тут и мечтать не смели.
Конечно, мастер Льют о подобных чудесах в виде звенящих бокалов знал, не раз держал в руках и любовался на поделки великих островных мастеров. Кое-что из колб, пробирок, реторт и мензурок имелось и у него в личной лаборатории, купленное у воздушных торговцев за баснословные средства. Но вот как сделать подобное самому – он не имел ни малейшего понятия. Поэтому буквально окаменел, когда молоденькая на вид женщина стала ему терпеливо объяснять:
– От зеленоватого оттенка и пузырьков в стекломассе избавиться проще всего. Мутные разводы мы тоже уберём. С применением оксидов и примесей добьёмся любой окраски готовых изделий. О сути закалки стекла я тоже поясню. А вот с утончением продукции, приданием ей идеально ровной поверхности придётся повозиться. Для этого придётся сооружать ванну с расплавленным оловом, и уже по нему протягивать застывающее стекло. Для обычной полосы конструкцию валиков тоже надо будет изменить. Я сделаю чертежи…
Вот тут их общение и прервал ворвавшийся в цех подмастерье. Тот самый, которого отсылали узнать, что случилось в ущелье.
– Мастер! – начал он вопить ещё издалека. – Ущелье на самом выходе перекрыто невиданным обвалом! Один дозорный первого поста погиб, второй сильно ранен. Больше никто не пострадал. Пастушка Саигава на своём змее успела проскочить наружу буквально за минуту до обвала. Перебраться через него нельзя. И самое главное: на кромке обвала замечены чужие воины! Есть предположение, что обвал – дело их рук. Возможно, они хотели и пастушку с удавом привалить, да те вернулись обратно слишком быстро, засада не успела подготовиться.
Мастер Льют пялился на рассказчика в ужасе и седел, похоже, на глазах. Но переживал он совсем не о погибших, и не о появлении таинственного врага, как показалось вначале. Потому что охрипшим голосом прокричал в сторону старших подмастерьев, которые сбежались в цех:
– На сколько дней безостановочной работы у нас хватит песка, известняка, угля и соды? – Старшие подмастерья переговорили между собой и выдали цифру, которая чуть не довела их шефа до слёз:
– Четыре дня, мастер. Если чуть замедлим процесс – то на пять.
Создатель заводика чуть волосы на себе рвать не начал после такого заявления, хотя и сам лучше всех знал, чего у него и сколько заготовлено. Казалось, ещё чуть-чуть и он зарыдает, настолько его удручала создавшаяся ситуация.
– Тут же безостановочный процесс! – сокрушался он. – Нельзя допустить остановку! – И даже дёрнулся в сторону, когда его за плечо довольно грубо потрясла Жармин:
– А со мной что будет? Мне надо сегодня же быть дома!
Старик взглянул на неё, словно увидал впервые. Потом всё вспомнил, сразу возвращаясь в нормальное, вменяемое состояние:
– Ничего с тобой не случится. И дом никуда не денется. Поживёшь немного у нас… О! И поможешь мне с новыми усовершенствованиями! А если вдруг придётся стекловарение останавливать, то мы и твои задумки постараемся воплотить в жизнь.
– Но неужели мне нельзя вернуться в главное стойбище по подземным пещерам? Да и Саигава за мной обязательно вернётся! – с горячностью и верой восклицала гостья. – Её Дончи везде прорвётся!
– Даже не знаю, есть ли проходы наружу, – пожал плечами мастер. – Да и потом, как добираться по лесному бездорожью? И на Дончи не сильно надейся, не так просто перебраться через острые грани свежего обвала. К тому же десяток опытных воинов, находясь в хорошей позиции, легко могут удава уничтожить. И я надеюсь, что пастушка не станет рисковать, пытаясь пробиться к нам в долину любой ценой. Она весьма рассудительная особа.
– А если враг в долину прорвётся?
– Если сразу не прорвался, то потом и подавно не сможет! – твёрдо пообещал воин-ветеран. – Не одни такие зубы здесь обломали, головы сложили, но так ничего и не добились. В главном стойбище тоже не станут сидеть сложа руки. Соберут воинов, да как ударят по этой нечисти!..
Слушая всё это, Дарье не оставалось ничего иного, как вздыхать и думать:
«Всё, что ни случается, всё к лучшему. Хоть немного от мужей отдохну… Попытаюсь своё мастерство доказать… Новых слов подучу… Главное, чтобы Саигава какой-нибудь глупости не совершила… Мм! – Она представила реакцию своих мужчин на свою пропажу: – А уж как ей от Сержа и Зордевана достанется!.. Бедненькая…»
В начале движения по тропе Шенгаут успел поинтересоваться:
– А сколько обычно лапотней остаётся в заслоне на «колесе»?
– Шесть, восемь, очень редко десяток, – отозвался один из дозорных. И вслух начал прикидывать: – Если пятеро погналось за мной…
Конечно, десять – это плохо. Ибо тогда врагов осталась половина. С пятёркой находящихся в ожидании монстров, да ещё при наличии у них арбалетов, связываться не стоило. Постреляют издалека, как куропаток. А вот трое – это уже можно будет побрыкаться.
«Вся беда в том, что твари видят нас даже за препятствиями, – рассуждал землянин. – И как в таком случае к ним подобраться для выстрела? Разве что местные тут каждый бугорок изучили и что-нибудь придумают. Всё-таки они на своей земле…»