– Нет, – с видимым сожалением ответил акробат. – Слышал об этом месте, но добираться не доводилось. Фургоны цирка тут не пройдут, так что если мы и оказывались на севере, то ехали по тракту, через перевал. Но я всегда хотел посмотреть на легендарную Тропу Любви.
– Почему у нее такое название?
– Никто уже не помнит, полагаю, – ответил Мильвио, не оборачиваясь. – Когда-то меня заинтересовала эта тема, и я искал информацию в Каренской библиотеке. Но то ли я искал плохо, то ли книги давно утрачены… Даже легенд не сохранилось.
– Это потому, что вы южанин, сиор, – подал голос Керник. – Раньше крепость носила другое название, давно забытое. Тропой Любви ее окрестили во время Войны Гнева. Уж не знаю почему.
Тэо улыбнулся:
– Выходит, я один знаю ее историю. Крепость построили великие волшебники. Во времена, когда шаутты уже были побеждены, но мэлги наводнили север, а орден таувинов еще не пришел сюда, охотясь на асторэ на юге. Раньше тех гор не было. – Он указал на острые пики на противоположной стороне ущелья. – Они появились только после Катаклизма. И крепость тянулась по старому хребту, полностью защищая южный рубеж от мэлгов. Во время Войны Гнева здесь расположились силы Кама. Одного из учеников Скованного.
– Дважды предателя? – уточнила Шерон.
– Да. Сперва он был на стороне Скованного, затем перешел на сторону Тиона, а когда Скованный заключил союз с шауттами и армии Тиона начали отступать, снова заключил союз со своим учителем. Кам закрепился на этом рубеже и собирался нанести Тиону удар в спину. Последний не мог продолжить наступление, пока сохранялась угроза его тылам. Поэтому армии Тиона взяли крепость в кольцо. Голиб Предавший Род лично руководил осадой.
Шерон вспомнила чудовищный скелет великана, с которым им пришлось столкнуться на Талорисе, и поежилась словно от зябкого ветра. Воспоминание было не из приятных.
– Ему удалось? – поинтересовался Мильвио.
– Нет. Великие волшебники прошлого поработали на славу, и камни не брала даже магия учеников Скованного. Осада длилась несколько месяцев, и тогда помогла родная сестра Кама. Она предала своего брата из-за любви к Тиону, пускай и безответной. Рассказала о тайном ходе, проложенном под Мышиными горами. Пройти по нему мог лишь обладающий магией. Минуя множество ловушек, Тион сразился с Великим Земляным змеем, приученным Камом, одним из отголосков созданий эйвов. Змей убил сестру Кама, но и сам остался в недрах пещер, пронзенный мечом великого волшебника.
– Поэтому дорогу назвали Тропой Любви? – догадалась Шерон. – Скорее ей больше подходит Тропа Смерти.
– Тион пробрался внутрь и распахнул для Голиба ворота, а сам сразился с Камом и победил его.
– Красивая история, – одобрил Мильвио. – Один против тысяч. Это достойно героя. Жаль, что никто так и не сложил песню о том бое. Тион против Кама, свет факелов, звон мечей.
– Мечей?! Сиор ошибается! Они же волшебники! А значит, сражались молниями, огнем и ветром, – сказал Керник и тут же одернул себя: – Хотя теперь-то мы уж точно не узнаем, как было на самом деле.
– Да, – с грустью ответил треттинец. – Подвиги в наше время забываются с той же частотой, как и гнусные дела. После сражения здесь были тысячи мертвых, и лишь время да люди, которые потом стали ходить здесь, сбрасывали кости вниз.
– Очищена лишь главная дорога. Весной, пока трава еще не стала густой, если посмотреть со стены, видны черные и желтые камни – черепа да кости, так и не ушедшие в землю, – подтвердил Керник. – Возможно, поэтому это место и не пользуется доброй славой. Все ждут, что мертвые когда-нибудь встанут и призовут живых к ответу.
– Оно не пользуется любовью из-за этих лестниц, по которым мы идем уже весь светлый день, – проронил Мильвио. – Люди обычно не считают нужным утруждать свои ноги больше, чем это требуется. А живой покойник… это что-то от некромантии, а не от магии шауттов.
– Вы не боитесь мертвых, сиор?
– Нет, эст Керник, – просто ответил южанин. – Я не боюсь того, что мертво.
– Потому что не верите?
– Довольно самонадеянно не верить, когда у нашего мира есть Летос, а в прошлом жили и некроманты. Нет. Просто я считаю мертвых куда как более безвредными существами, чем живых людей. От последних стоит ждать больших неприятностей.
Шерон остановилась, пропуская Мильвио и Керника вперед, взяла Тэо под руку, сказав тихо:
– Значит, шаутт жив…
– Сожалею, – так же тихо произнес он. – Но, судя по всему, у него какие-то дела, и он от нас отстал. Во всяком случае, пока.
– Но не другие…
– Шаутты искали не нас. Любых людей. Несколько дней назад я видел… – Тэо прервался, не став рассказывать девушке, как высокое существо в плаще убило путников на дороге и лишь чудом не заметило их.
– Тьма пробуждается, Тэо. В нашем истерзанном мире долгие годы царило спокойствие. Шаутты были лишь легендами. Как и мэлги. Рубеж всегда находился где-то там… на другом конце мира.
Тэо грустно улыбнулся. Еще несколько месяцев назад он не верил в то, что старые истории могут ожить и коснуться его. Но все внезапно перевернулось с ног на голову. И то, что раньше казалось замшелыми легендами, теперь оживало на глазах.
Довольно широкая тропа все время поднималась вверх, заворачивая направо. Подойдя к краю и посмотрев вниз, Тэо понял, что дорога поднимается спиралью вокруг массивной скалы. Маленькая точка внизу – Лавиани, находящаяся на витке тропы под ними, бодро шагала вперед, нагоняя.
– Поражают масштабы? – спросил Мильвио.
– Вполне, – отозвался Тэо. – Но дорога, вырубленная в горе, меньшее из тех чудес, что я видел. Вспомни тех же альбатросов Талориса или Калав-им-тарк.
Мечник рассмеялся:
– Калав-им-тарк? Понимаю, у тебя связаны с ним воспоминания, но от крепости мало что осталось. Конечно же если сравнивать с ее братом-близнецом – Грим-ар-дэном.
– Северный оплот шауттов? – удивился Пружина. – Ты и там был?
– Что тут такого? Он недалеко отсюда, в Тараше, на границе с Кулией.
– С ней связано огромное количество темных легенд.
Они вновь пошли дальше, по ледяным, скользким камням, следом за ушедшими вперед Шерон и Керником.
– Со всем нашим миром связано множество гадких историй, друг. Но время идет, и от прошлого остается только память. По большей части зло, что пугало наших предков, умерло вместе с ними. Город тьмы, существовавший на севере, был очищен еще во времена таувинов. Шауттов там не видели полторы тысячи лет.
– Так далеко на север я никогда не забирался. Крепость заброшена?
– Отнюдь. Там обосновались мятежники. Ну, во всяком случае, таковыми их считает герцог Тараша. Какой-то его троюродный брат по материнской линии, или что-то вроде того. Вялое противостояние за наследование северных баронств длится уже лет сорок. Оба благородных господина одной ногой в могиле, но все еще упрямы, точно мулы.