Ударная группа Дрейка первой достигла площади. Там, на юго-восточной стороне, было обнаружено небольшое скопление солдат и ополченцев, которые возводили возле губернаторского дома баррикаду; она должна была помешать англичанам пройти к Панамским воротам и обеспечить прикрытие для эвакуации жителей и защитников города.
Едва корсары вступили на площадь, испанцы дали по ним залп из аркебуз, но большая часть пуль упала в песок с недолетом. Сражен был лишь барабанщик Дрейка. Остальные участники штурма произвели ответный залп из мушкетов, после чего пустили в ход стрелы и копья. В этот момент, стреляя из мушкетов и пистолетов, с криками «Святой Георгий!» с восточной стороны на площадь ворвался отряд Джона Дрейка. Не подозревая, как слабы силы новоприбывших, испанцы побросали оружие и ринулись из города через Панамские ворота. В итоге рыночная площадь осталась под полным контролем англичан.
Дрейк принудил двух или трех пленных показать ему дом губернатора, где, как он знал, разгружали приходивший из Панамы караван мулов. «Прибыв в дом губернатора, — писал Филипп Николс, — мы увидели, что большая дверь, возле которой обычно осуществлялась разгрузка мулов, была открыта; свеча горела на верхней ступеньке, и прекрасный испанский жеребец был оседлан — то ли для самого губернатора, то ли для кого-то из его домочадцев, чтобы следовать за ним. В свете этой свечи мы увидели большую груду серебра в подвальном помещении; куча серебряных слитков, имевшая, по нашим прикидкам, семьдесят футов в длину, десять футов в ширину и двенадцать футов в высоту, была свалена у стены, причем каждый слиток весил от тридцати пяти до сорока фунтов».
Всего в подвале могло находиться около 360 тонн серебра, приготовленного к погрузке на галеоны «серебряного флота». Но Дрейк не разрешил своим изумленным товарищам взять хотя бы один слиток. Ему нужны были золото, драгоценные камни и жемчуг, которые, судя по всему, хранились в здании королевского казначейства на берегу бухты. Капитан приказал своим людям следовать за ним и держать оружие наготове, поскольку в городе все еще оставалось много испанцев.
Между тем Дрейку сообщили, что его суда могут быть атакованы и захвачены неприятелем. Молодой негр по имени Диего, сдавшийся морякам, охранявшим пинасы, рассказал им об отправке из Панамы в Номбре-де-Дьос ста пятидесяти солдат, подтвердив тем самым уже имевшуюся у корсаров информацию. Для проверки этого сообщения Дрейк отправил на берег своего брата и Оксенхэма. Последние застали охранников пинасов в состоянии, близком к панике. Не имея ни малейшего представления о том, как развивались события в городе, они с удивлением наблюдали за бегавшими туда-сюда толпами горожан. Группа вооруженных испанских ополченцев приблизилась к ним, вопрошая:
— Кто вы? Что за люди?
— Англичане, — последовал ответ.
Испанцы, ахнув, тут же разрядили в охранников свои мушкеты и пистолеты и бросились врассыпную.
Неожиданно блеснула молния, грянул гром, хляби небесные разверзлись и на землю хлынул тропический ливень. Чтобы уберечь от воды фитили мушкетов, порох и тетиву луков, англичане вынуждены были укрыться под навесом у западного крыла здания казначейства. Здесь некоторые матросы опять начали ворчать, предлагая поскорее уйти из города. Дрейк, слышавший эти малодушные речи, не выдержал и в сердцах воскликнул:
— Парни, я привел вас к вратам Казначейства Земли! Если вы сделаете то, что задумали, потом никого не вините в этом — только себя!
К счастью, через полчаса ливень прекратился так же неожиданно, как и начался. Дрейк велел своему брату и Оксенхэму взять часть людей и попытаться взломать двери казначейства, а сам с остальными моряками намерился вернуться на рыночную площадь, чтобы не пустить туда испанцев. Однако едва вожак сделал несколько шагов, как ноги его подкосились и он рухнул на землю.
Оказалось, что еще во время первой стычки с испанцами Дрейк был ранен в ногу, но, опасаясь, что его люди могут отказаться идти дальше, скрывал от них этот факт, пока не лишился сил от большой потери крови. Матросы бросились к нему и быстро перевязали раненую ногу шарфом, стараясь остановить кровотечение. Придя в себя, капитан прошептал, что может идти дальше, но ему никто не поверил. Жизнь капитана в создавшейся ситуации была для его спутников дороже всех сокровищ Индий. Впрочем, не только это заставило их умолять его вернуться к пинасам. Многие участники налета были ранены и нуждались в срочной медицинской помощи.
Погрузившись на пинасы, корсары спешно отчалили. При этом они не поленились прихватить с собой упомянутый выше корабль с грузом Канарского вина. Испанцы, прибежавшие на берег, успели установить на батарее лишь одну пушку и послать вслед англичанам несколько ядер, но они не достигли цели.
На рассвете 29 июля, выйдя за пределы бухты Номбре-де-Дьос, налетчики повернули на запад и обосновались на живописном островке Бастиментос, находящемся примерно в лиге от города; здесь имелись сады, огороды и птичьи дворы, снабжавшие испанцев провизией.
Мы пересказали английский отчет о случившемся, сомневаться в правдивости которого нет оснований. В упомянутом выше сочинении Лопеша Ваша утверждалось, что англичане были вытеснены из города силой и что у испанцев погиб лишь один человек. Эта версия, очевидно, исходила от проштрафившегося испанского губернатора, не сумевшего одолеть налетчиков и позорно бежавшего из города. В то же время в официальной жалобе короля Филиппа правительству Елизаветы указывалось, что во время английского нападения на Номбре-де-Дьос погибли 18 испанцев.
Корсары провели на острове Бастиментос два дня, не испытывая никаких неудобств. Затем под флагом перемирия к ним пожаловал посланник губернатора — молодой учтивый офицер, недавно прибывший с подкреплениями из Панамы. Парламентер, безусловно, был шпионом и прибыл с заданием разузнать о реальных силах англичан. Сам он объяснил свой визит лишь желанием убедиться, что предводитель англичан был «тем самым» капитаном Дрейком, который в течение последних двух лет неоднократно появлялся в окрестных водах и оставил о себе добрую память гуманным обращением с пленными. Если это так, добавил парламентер, то губернатор готов снабдить его всем необходимым.
Беседуя с Дрейком, испанец признался, что сначала жители города очень испугались, приняв налетчиков за французов. Однако, рассмотрев выпущенные в них стрелы, с облегчением поняли, что имеют дело с подданными британской короны — людьми благородными, которые никогда не подвергали пленных жестоким пыткам. Отпустив в адрес пришельцев еще несколько дежурных комплиментов, офицер спросил, не были ли стрелы, ранившие его людей, отравлены, и если да, то как можно излечить такие раны.
На это Дрейк ответил достаточно резко:
— Сеньор, не в моем обычае пользоваться отравленными стрелами. Полученные раны вы можете лечить с помощью обычных хирургических методов. Что касается предложения губернатора снабдить нас провизией, то мы имеем на острове достаточно необходимых продуктов, за исключением того специфического продукта этой страны, который мог бы удовлетворить меня и мою команду.
Подумав, он добавил: