– Что случилось?! – прохрипел он, выпрямляясь. – Я чуть не обделался, так оно тряхнуло! Что ты увидел, Химик?
– Молнию, – сказал тот. Пригоршня шагнул к растерянно лопочущему Киссу, взяв за шиворот, поднял на ноги и толкнул на стул возле радиостанции. Руки у Кисса тряслись, а глаза были совсем безумными.
– Молния?
– Между вездеходом и вершиной пирамиды прошла молния. Разряд какой-то энергии. А это что?
Писк услышали все – тонкий, прерывистый. Кисс с придушенным воплем вскочил и бросился вокруг колонны.
– Слушай, а он, по-моему, никакой не ученый, – заметил Пригоршня, спеша туда же вслед за Химиком. – Лаборант, вот он кто. Единственный, кто выжил из всей экспедиции – и лаборант!
Кисс стоял у приборов, подключенных к пульту за колонной, одной рукой крутил настройку, пальцы другой танцевали по кнопкам. На маленьком зеленом мониторе зигзагом двигался белый огонек, причем амплитуда, как показалось Пригоршне, едва заметно увеличивалась. В такт ему прибор пищал, а соседний, потрескивая, выдавливал из щели в боку бумажную ленту, испещренную значками.
Вдруг по электронным сотам внутри пульта прошла волна мерцания, будто световое облако прокатилось слева направо, ячейки затрепетали неверным сиянием и угасли. Химик с Вилом быстро заговорили на английском, гипер схватил бумажную ленту, стал смотреть. Пригоршня повернулся к овальному экрану на стене и увидел, как из раскрывшегося люка вездехода, стоящего посреди базы на берегу, выбирается Роб, и следом двое воргов. За ними показался Ведьмак. Роб, отойдя к лаборатории, заглянул в пролом. Повернулся к Ведьмаку, тот показал тростью в сторону пирамиды.
– Скоро они сюда пожалуют, нужно приготовиться.
– Неважно, – бросил Химик. Поглядел на экран, выпустил из рук бумажную ленту. – То есть важно, конечно, но тут другое… Вил утверждает, что знает, что такое «доминатор».
– Ну? Так поделись!
– Это энергоузел маяка-навигатора, при помощи которого Ковчег перемещается между континуумами. То есть между ветвями эвереттовского Древа. Ведьмак когда-то откопал Маяк, в смысле, во время одной из своих экспедиций докопался до верхушки погруженного в толщу земли Ковчега, и снял. Все эти годы Ковчег был в состоянии своего рода энергетического равновесия. Но сейчас, когда Ведьмак вернул «доминатор» в Маяк, и их обоих притащил сюда… Ковчег будто ощутил это. И что-то нарушилось. Сдвинулось.
– Что нарушилось? Не пугай, говори!
– Мы пока не понимаем. Послушай, Ковчег, как бы сказать… излучает. На квантовом уровне, и его излучение резонирует с определенными параметрами среды.
– Да скажи ты толком, без этих подробностей!
– Ну, как это без подробностей рассказать? Короче: излучение только что изменилось. И теперь растет. И плохо будет, если оно достигнет определенной амплитуды.
– Что будет? – спросил Пригоршня почему-то шепотом.
– Что-то плохое.
– Что?
– Пока не знаем. И это еще не все. Вил говорит, мне трудно в такое поверить, но он утверждает, что когда-то именно Ковчег своим появлением и создал этот континуум.
Пригоршня упер указательный палец в лоб, свел над переносицей брови, задумался на несколько секунд, затем покосился на экран и сказал:
– Так, это все какая-то херня, я этого не понимаю и не хочу сейчас разбираться. Я только вижу, что вон они там уже вытаскивают свой Маяк из вездехода и в ближайшее время наверняка придут с ним сюда и попытаются воткнуть назад в верхушку пирамиды. Ведь именно это Ведьмак собирался с самого начала сделать? А где-то там внизу остался Ворон. Короче, я иду за ним, потому что чую, очень скоро нам понадобятся бойцы.
* * *
Растерянный Вил Кисс показал, как сдвигать участок пола над лестницей, и Пригоршня сбежал по ступеням. Пистолет был в кобуре, а трезубец он двумя руками держал перед собой, будто меч, готовый рубануть любого, кто встанет на пути. Хоть Красного Ворона, если почует в нем то зловещее хищное существо, которое теперь периодически мерещится вместо наемника, хоть измененных, если они сумели выбраться наверх, хоть зверя, хоть монстра.
Но под рубкой никого не было. Здесь, в более просторном помещении, наклон пола стал заметнее. Черные колонны немного накренились, а часть световых колец, опоясывающих их вверху, погасла. Тихое гудение колонн изменило тональность, стало более высоким, тревожным.
Отойдя от лестницы, он увидел трещину. Широкий зигзаг, вроде молнии, начинался от знакомого люка и уходил за колонны. Убедившись, что поблизости никого нет, Пригоршня остановился. Что-то непонятное – если пирамида вправду такая огромная, как она могла накрениться? Со слов Химика он понял, что Ковчег уходит вниз на километры… Чтобы такую громаду всерьез тряхнуло, что должно случиться? И что в результате произошло снаружи, за пределами Слепого Пятна, после того, как между Маяком и Ковчегом прошел разряд? Что там вообще теперь во внешнем мире, что случилось в последние дни? Ведь никакой связи, никаких известий. Может прямо в эту минуту кольцевая волна Всплеска катится от центра Зоны, подминает деревья и дома, глушит людям мозги, стирает сознания. Пробивает Периметр, уходит дальше, утюжит деревни и города…
Пригоршня поежился, будто воочию увидев эту картину, и сказал себе:
– Не паниковать!
Сел возле люка и заглянул вниз. Присвистнув, положил трезубец, улегся. Схватился за лестницу, свесился, навалившись локтями на верхнюю перекладину, стараясь не касаться нижнего ряда прутьев. И тихо засопел, разглядывая хаос внизу.
Слева он разглядел лампу, свисающую с решетчатого потолка на синеватом световоде, дальше еще две лампы были сломаны и не работали. Участок пола под ним вздыбился, будто льдина, наползшая на другую, приподнялся вместе со слоем почвы и деревьями, от края протянулись лохматые корни. Деревья накренились, часть упала, другие привалились к соседним стволам. Клубки перепутанных, изломанных веток висели, будто грязное тряпье в натянувшейся паутине лиан. Несколько труб, спрятанных в почве, тоже переломились, из одной шел вялый поток парящего кипятка. Он хлюпал, булькал, но звуки эти почти тонули в тяжелом мерном гуле, который доносился снизу, откуда-то из глубин Ковчега.
– Ампир! – позвал Пригоршня, перехватывая лестничные перекладины и свешиваясь дальше. – Эй, иди сюда! Ты жив там вообще, наемник?
Теперь пролом стал виден лучше, и он разглядел оплетенную необычными гладкими лианами решетчатую балку, торчащую с яруса, который находился под звериным уровнем. Кажется, она и приподняла часть пола. Будто ствол или толстый сук, балка наклонно уходила в сумрак нижних отсеков Ковчега. Раз это пирамида, то каждый следующий шире, просторнее верхнего? Пригоршня видел лишь небольшую область, и все равно ему казалось, что он висит над огромным вертикальным комплексом пещер, заросших чужеродной подземной растительностью. В темных глубинах пирамиды что-то шевелилось, медленно смещалось или суетливо сновало из стороны в сторону, мерцали грозди огней, двигались тени.