Господи, да что же это за тип явился?
У него ведь везде кровь – на воротничке белой рубашки, на сером пиджаке. Бурые капли изрешетили брюки. И даже под ногтями, полукружьями – темные запекшиеся полосочки.
«Что-то я поторопилась с «замужеством», – подумала Лика, с трудом отводя взгляд от перепачканной в крови одежды парня. – Маньяк какой-то, весь кровью заляпан. Надо на всякий случай переместиться поближе к двери. Не нравится он мне, и…»
– Лика, хочу представиться – Олег Надольский, старший следователь по особо важным делам Несвижской прокуратуры, – заметил мужчина, вольно или невольно выделяя интонационно «особо важным делам».
Вронская хмуро поинтересовалась:
– А документы у вас имеются?
– Да, конечно, сейчас предъявлю. Только, – мужчина сконфуженно улыбнулся, – можно я руки сначала помою?
– Пожалуйста. Я уже давно заметила, что именно это вам надо сделать. – Лика кивнула на дверь в ванную комнату. – А что, у белорусских следователей всегда руки по локоть в крови?
Включив воду, Надольский прокричал:
– Мне кажется, любой вариант ответа на этот вопрос будет звучать по-дурацки. Вам, наверное, жутко любопытно, где я так изгваздался. Обещаю, потом расскажу. Вообще, знаете, я ведь вас в гости пригласить пришел.
– В смысле, в гости? На допрос? А по поводу?
Выйдя из ванной, Олег вытащил темно-красную «корочку» и тяжело вздохнул:
– Нет, не на допрос. С вами хочет пообщаться мой начальник, прокурор, Ян Брониславович Протасевич. Он большой поклонник ваших книг и очень мечтает с вами познакомиться. Я так понимаю, особых планов на этот вечер у вас не было? Во всяком случае, моему появлению вы явно обрадовались! Несмотря на то что вроде бы компания у вас имелась…
– То есть ваш шеф нас ждет в прокуратуре?
– Зачем в прокуратуре? Дома ждет, шашлыки жарит. У него вообще жена готовит – пальчики оближешь. Но к мясу Ян Брониславович ее не подпускает.
– Прокурор? С женой? Дома? В девять вечера?! – Лика открыла удостоверение следователя, внимательно рассмотрела печать, потом попыталась найти хоть что-то общее между довольно симпатичным реальным лицом и на редкость малопривлекательным снимком. – Как-то это неожиданно. Я думала, тут у вас ситуация сложная, серия непонятных убийств. А на самом деле – шашлык. Ну ладно, гости так гости. Пойдемте.
По лицу следователя стало заметно: точно собирается сказать какую-нибудь гадость. Но он сделал глубокий вдох, прикусил губу и явно принялся за мысленный счет, выжидая, пока волна гнева уляжется.
– Все, я готова. – Лика, расправив куртку, повесила на плечо сумочку. – Надеюсь, мне повезет больше, чем вашему предыдущему собеседнику, истекшему кровью!
– Все писательницы такие язвы? – ехидно поинтересовался Надольский, распахивая дверь номера. – Давайте, с вещами на выход! Не применяю я методов физического воздействия, честное слово. Это с минским бизнесменом Димой Шимовым какая-то ерунда случилась. Он всю голову себе разбил, а я помогал перевязку делать.
– Ай-ай-ай! Шел, упал, очнулся – гипс? Неужели у вас тут есть хулиганы?
– Хулиганы везде есть! Только Шимов говорил, что, – Надольский осекся, но потом все-таки продолжил: –… что… он увидел призрак. И испугался, потерял сознание. Эй, девушка! – следователь подхватил споткнувшуюся на ступеньках Вронскую под руку. – Что-то вы побледнели! Оказывается, писательницы – народ впечатлительный!
* * *
Если из жизни уходит мужчина – значит, он освобождает место для нового.
Если мужчина отказывается пусть не полностью принимать, но хотя бы учитывать адекватные женские пожелания, то его надо не воспитывать, а оставлять. Потому что он безнадежный, закоренелый негодяй, не понимающий и не ценящий такого счастья, как хорошая женщина. И ему же хуже! Мужчин вокруг множество, а женщина сама у себя только одна, единственная и неповторимая. Именно себя надо любить больше всех мужиков, вместе взятых!
Если отношения с мужчиной завершены, то… то…
– То никакая это не свобода, а одиночество! – гневно выкрикнула Рита полке с модными книгами по позитивной психологии. – И не надо себя обманывать, уверяя, что все идет по плану. Какой, к черту, план, когда ничего опять не получилось – ни семью создать, ни детей завести!
Перемещаясь по комнате, она наткнулась на сумку с вещами Валерия и чуть не разрыдалась.
Если бы только этот мерзавец знал, как невыносимо больно было укладывать эти шмотки!
Воспоминания разрывали сердце на клочки, мешали дышать.
Блин, байка его любимая, серая. Он в ней дома обожал ходить, осенью и весной, когда в квартире прохладно. «Молния» спортивной куртки легко скользила вниз, открывая гладкую смуглую грудь, немного заросшую темными курчавыми волосками, плоский красивый живот…
Белый мягкий свитер, еще хранящий запах цитрусового свежего парфюма. Он стоил кучу денег, восемьсот евро. Но весь кайф от такой покупки может оценить только тот, кто долго пытался найти приличный кашемировый пуловер на двухметрового мужчину. Гигантский рост эффектно смотрится, однако в быту с высоким парнем приходится непросто: сложно подобрать одежду, стандартная мебель для него тоже мала, поэтому кровать в спальне пришлось менять на изготовленную по специальному заказу…
Возле сумки – куча коробок с итальянской обувью… Валерий – большой пижон, любит модельные лакированные ботинки на тонкой подошве. Каприз избалованного ребенка – водить свое дурацкое такси в такой дорогой обуви, стоящей как четверть, если не как треть старого автомобиля. Через пару недель задняя часть ботинок в местах соприкосновения с автомобильным ковриком протиралась добела. В ремонтной мастерской с такими повреждениями справиться не могли, но выбрасывать испорченные ботинки Валерий отказывался. «Когда я стану белорусским Рокфеллером, вся моя одежда будет продаваться на аукционах по бешеным ценам», – говорил он, чуть улыбаясь, хотя голубые глаза смотрели серьезно.
«Глупый ребенок, – простонала Рита, смахивая слезы подушечками пальцев. – Он верил во все свои идиотские проекты. Он постоянно врал, он пытался меня использовать. Мне приходилось быть с Валерием жесткой, потому что, как только я бы дала слабинку, он меня уничтожил и полностью разорил. Но я устала его контролировать, устала быть грозным начальником. Мне казалось, что отношения с таким мужчиной, как он – расчетливым, корыстным, – будут проще. Если он заинтересован в моих деньгах – значит, будет играть по моим правилам. Но что же за животные эти мужчины! Валерий живет в моей квартире, фактически за мой счет, я потратила кучу денег на его бредовые, абсолютно бесперспективные бизнес-идеи. И что взамен?!»
Она горько разрыдалась, вспомнив случайно прочитанную sms в мобильном Валерия. «Котик, ты прекрасный таксист и еще лучший любовник. Буду рада увидеть тебя еще, твоя зайка». «Насчет характеристик таксиста «зайка», возможно, права, насчет качеств любовника явно преувеличивает», – мысленно отметила та часть Риты, которая никогда не теряла голову и всегда машинально анализировала поступающую информацию. «Убить обоих», – умирая от боли, требовала та маленькая девочка, которая, несмотря ни на что, продолжала верить, что ей встретится умный, добрый, любящий принц. Она никогда не говорила о своих желаниях, публично смеялась даже над намеками о простом женском счастье, любви и материнстве. Но, Господи, она же хотела этого больше всего на свете. Только этого, не карьерных успехов, не высоких доходов…