Из парка Порта Венеция я послал эсэмэску Еве, написав, что прямо сейчас хочу встретиться с ней в ее магазине. Время было позднее, но на то, как она объяснит Альберто свою отлучку из дома, мне было наплевать. Меня достала эта история, я должен был разрубить этот узел раз и навсегда. К тому же короткая встреча с Мануэлой распалила меня, и я был намерен удовлетворить свое эротическое желание.
Магазин погружен в темноту. Проникающий с улицы свет фонаря скользит по обложкам пластинок, оживляя молодые лица уже давно постаревших музыкантов и заставляя посверкивать камни в украшениях. Дверь с легким дуновением закрывается за моей спиной, и меня обволакивает тишина.
Эта проклятая карта управляет мной много лет. Каждый раз, когда я гадал себе на картах Таро, всегда выпадала она, Луна. Луна.
Я останавливаюсь посреди маленького зальчика. Все прошлое, собранное на полках, кажется, вибрирует от накопленной за жизнь энергии. Я воображаю, как эти пластинки звучали в комнатах, на пляжах, в различных заведениях, по будням и праздникам. Я так и вижу, как иглы проигрывателей бегут по бороздкам дисков, ходят по кругу, по кругу постоянно повторяя ту же музыку для разных во времени ушей. Так же, как жизнь, которая тоже ходит по кругу, по кругу и одно и то же все время случается со всегда разными людьми.
«Карта, которая представляет твои трудности, – возникает в ушах голос Адели, – это Луна…»
Уверенность и напор, управлявшие мной, пока я не ступил в этот зальчик, начинают покидать меня. В атмосфере – что-то странное. Я чувствую себя здесь посторонним. Пытаюсь зафиксировать внимание на портативном кассетном магнитофоне, будто он может мне чем-то помочь. Но колдовская сила, заключенная в этих четырех стенах, переполненных прошлым, слишком велика. Мне мнится, что каждая пластинка тихо наигрывает свое. Я окружен звуками.
«Эта карта символизирует круги судьбы, которой ты не можешь управлять…» – вновь звучит в ушах монотонный голос, и это больше не моя сестра, а вердикт самой судьбы.
Эта проклятая карта управляет мной много лет. Каждый раз, когда я гадал себе на картах Таро, всегда выпадала она, Луна. Луна.
И вдруг, не знаю почему, я ощущаю себя лежащей на волне куклой, которую то приносит, то уносит морским прибоем.
Я оглядываюсь и замечаю дверцу в арке.
Она приоткрыта.
Первое, что меня поражает, это одуряющий запах жасмина, который его цветущие кусты, угнетаемые дневной жарой, обильно выделяют ночью. Второе – серебристый свет, которым залит крохотный потайной садик. И третье – Ева в облачении лунного света.
Ничего больше на ней нет.
И только полная луна смотрит на нас, высоко вися над крышами.
– Долго же ты добирался, – улыбается Ева, идя мне навстречу.
Я смотрю, как она медленно приближается, на ее кожу, особенно белую на фоне темного плюща изгороди, на расправленные плечи, на груди с торчащими сосками, на тонкую талию, переходящую в крутые бедра, на тщательно выбритый лобок, словно его встреча с моей бритвой приучила ее к этому ритуалу. Скольжу взглядом по ногам до самых ногтей, покрытых темно-красным лаком, который блестит в ночи, будто кровь.
– Я люблю тебя, – говорит она наконец.
Эти три слова пронзают меня, будто электрический разряд.
Я стою, словно окаменев, и окаменевшим себя ощущаю. Как будто луна, покинув свое местопребывание над крышами, спустилась в этот сад и сковала меня.
Ева останавливается передо мной, расстегивает мою рубашку и медленно стягивает ее с меня. Прикасается губами к моей шее, к ключице и дальше, к груди. Сжимает губами мой сосок и нежно кусает его, тогда как ее уверенные руки заканчивают раздевать меня. Теперь мы, полностью обнаженные, стоим друг перед другом. Она обнимает меня, ее руки погружаются в волосы на моем затылке. Она целует меня, и я чувствую, как возбуждается мое тело. Но это не просто возбуждение. Мое объятие, мои ласки, мое тело, прильнувшее к ее телу, – это как возвращение домой. Я соображаю, что с того мгновения, как закончился наш последний поцелуй, я только и ждал, чтобы поцеловать ее снова. Она отрывается от меня и долго серьезно смотрит мне в глаза.
– Я люблю тебя, – говорит она наконец.
Эти три слова пронзают меня, будто электрический разряд.
– Я сказала Альберто, что не выйду за него замуж, – продолжает она. – Я хочу жить с тобой.
Мне слышится какая-то диссонирующая нота в этой фразе.
– Ты хочешь жить со мной или быть со мной? – спрашиваю я.
– Не понимаю разницы, – поднимает брови она.
– Что ты имеешь в виду, Ева? Оставить прежнюю жизнь вместе с мужчиной, который был в ней, или просто поменять одного мужчину на другого, как меняют марку автомобиля?
Она отступает на несколько шагов. И ночь опять становится всего лишь ночью, а сад – обыкновенным садом.
– Я думала, ты будешь рад.
– Ты хочешь сказать, что тебе все равно? То, что ради тебя я бросила человека, с которым прожила семь лет? Ради тебя! – Последние слова она почти кричит.
– Радоваться должен не я, радоваться должна ты, – отвечаю я. – Со мной ли, без меня ли.
– Ты хочешь сказать, что тебе все равно? То, что ради тебя я бросила человека, с которым прожила семь лет? Ради тебя! – Последние слова она почти кричит.
– Я говорю, что ты не должна делать это ради меня. Я не рыцарь на белом коне, прискакавший утолить твои печали. И я не торговец альтернативными жизнями и сам, черт побери, не альтернатива!
– Значит, тебя интересовал только секс? – отшатывается она, словно ошпаренная. – Ты хочешь сказать, что я нужна была тебе только для того, чтобы поиграться? Чтобы занести в список своих побед еще одну наивную фантазерку?
– Это не было игрой! – протестую я. – Все было по-настоящему… и остается таким.
– Стало быть, это правда, что, как дело доходит до принятия решения, ты спешишь отступить! – восклицает она. – Ты боишься быть связанным с кем-то? Боишься взять на себя ответственность?
– На самом деле я только и делаю, что каждый раз беру на себя ответственность, – качаю я головой.
– Каждый раз? И что это означает в моем случае?
– Означает каждый вечер, каждую минуту. Каждую ласку. И я могу сказать тебе, что я выбираю тебя каждый день, Ева. Но я не могу сказать тебе, что выберу тебя завтра.
– Не морочь мне голову этой галиматьей!.. Я выбираю тебя каждый день! – с гримасой отвращения передразнивает она меня противным голосом. – Правда в том, что ты трус, эгоист и человек, на которого нельзя положиться. Как я этого до сих пор не замечала?
– Что значит на меня нельзя положиться? Разве я не помогал тебе всегда, когда ты во мне нуждалась? Когда это я тебя подводил?
– О чем ты говоришь? О фотосессии? Или о том, что взял к себе хорька? Конечно, когда тебе это выгодно, ты надежный! Но когда речь заходит о проекте жизни, о том, чтобы гарантировать…