Мысли о дочери придали мне сил. Осторожно держа пистолет за ствол, я заторопилась вверх по лестнице. И сразу стала обшаривать холл в поисках телефона.
Должен же быть у этой твари Викуси мобильник? Она бы ни за что не согласилась остаться без связи. Вот только куда она его засунула?
Телефона нигде не было. Я осмотрела все кресла, диван, стол, подоконники. На подоконнике за шторой обнаружила черную сумочку, видимо, принадлежавшую преступнице, распотрошила и ее – но кроме портмоне, расчески и губной помады там ничего не оказалось.
Я уже собиралась броситься вон из дома и обратиться к первому попавшемуся прохожему (видимо, особняк находится в коттеджном поселке, должны же здесь быть другие жильцы, строители, да кто угодно), но потом мне пришло в голову, что телефон может оказаться в кармане брюк Викуси. Я и сама часто таскаю мобилу в заднем кармане джинсов – не очень удобно, зато звонок не пропустишь.
Значит, надо еще раз спуститься вниз и как следует осмотреть тело. А то тогда от вида крови я вообще перестала соображать.
До лестницы, ведущей вниз, было всего пара шагов. Но сделать их я не успела. Меня остановил звук открываемой двери.
Кто-то звенел ключами, щелкали многочисленные замки…
Я метнулась к окну, спряталась за штору и осторожно выглянула наружу. Выложенная плиткой стоянка, на которой вчера Колян оставил «Жигули», была пустой.
Получается, бандит еще не вернулся, и моя дочь до сих пор находится с ним.
А еще мне был заметен край черной кожаной куртки человека, возившегося со входной дверью. Потом показалась и вся спина – широкая, явно мужская.
«Это же Надин дружок, – мелькнуло у меня в голове. – Колян вчера про него говорил. Значит, он – тоже бандит, поэтому…»
С непонятным мне самой спокойствием я взяла лежавший на подоконнике пистолет, сняла его с предохранителя и постаралась прицелиться примерно в центр дверного проема.
Я сразу отказалась от идеи стрелять в голову, быстро прикинула, что могу не попасть в цель, а второй возможности у меня может не оказаться.
В прихожей уже раздавались глухие шаги.
Когда в холле появился мужчина, я плавно спустила курок.
Выстрел и мой отчаянный крик прозвучали одновременно.
В дом вошел Андрей.
Тот самый Андрей, которого я любила, ненавидела, прогоняла, искала, ждала.
Он тоже из этой банды? Как же глупа я была! Я никогда не научусь разбираться в людях, все у меня добрые, хорошие, безобидные!
После моего выстрела Андрей схватился за руку, откуда сразу хлынула струя крови. Потом поймал мой взгляд, слабо улыбнулся. И, покачнувшись, упал на пол…
* * *
Инстинктивно я понимаю – надо туда, к открытой двери, к людям, за помощью. Но Андрей, огромный, длинный, растянулся в дверях, загородил весь проход.
Мужчина ранен, шевелится, уже почти сел, зажимает ладонью простреленную руку.
Судя по всему, рана не опасна.
Бандит все равно меня сильнее.
Нельзя терять ни секунды!
Выставив вперед оружие, я процедила сквозь зубы:
– Отойди в сторону! Я сейчас выстрелю!
Он снова улыбается, придурочный идиот, и моя рука начинает дрожать.
– Отойди от двери! – кричу я, пятясь (бандит уже поднялся на ноги и идет прямо на пистолет). – Люди! На помощь! Убивают!
– Даша, я люблю тебя. Господи, как ты здесь оказалась?
Из моих глаз невольно хлынули слезы.
Какой цинизм! Подонок, мерзавец, он входит в банду, которая грабит и убивает, он трахается с проституткой и еще смеет пытаться меня одурачить, еще говорит мне о любви!
Я готова убить его на месте… и я не могу, не могу нажать на спусковой крючок, он ведь смотрит на меня, эти когда-то безумно любимые карие глаза, красивые губы, я помню их вкус, я знаю каждую черточку этого лица, и чтобы туда, в любимое, все еще почему-то отчаянно любимое, несмотря ни на что, – стрелять, нет, не могу, не смогу!
Отбросив пистолет, я оттолкнула Андрея и бросилась на улицу.
Он догнал меня в два счета, сгреб в охапку еще на ведущих к дому ступенях. Его глаза вдруг оказались близко-близко, а готовый вырваться истошный крик остался внутри, во мне, Андрей закрыл мне рот жадным поцелуем. Какие-то доли секунды я еще пыталась освободиться. Но, как и в ту самую первую нашу встречу, едва я прикоснулась к нему, по моему телу вдруг побежали электрические разряды, а мое сознание помимо моей воли словно стало втягиваться в огромный теплый поток ослепительного счастья, а потом просто исчезло, растворилось в нем. Как все это глупо, и неправильно, и опасно, но с этим ничего невозможно поделать, меня больше нет…
– Дашенька, девочка моя любимая, ну потерпи, потерпи, моя хорошая, скоро все кончится. Все хорошо будет. Бедная моя, как же ты намучилась. Я не могу поверить, что именно ты попала к этим скотам. Не понимаю, не понимаю. Ты же такой чистый хороший светлый человечек, тебе нужно давать только все самое лучшее. Я люблю тебя. Тебя больше никто и никогда не обидит, я просто никому этого не позволю…
Голос Андрея.
Его руки гладят меня по волосам.
Запах крови…
От него я окончательно прихожу в себя, подскакиваю (он успел внести меня в дом и положить на диван? Наверное, я падала в обморок, потому что совершенно этого не помню), пытаюсь встать.
Перед глазами все плывет.
– Даша, соберись. Потерпи еще немного. Скоро все закончится, – твердит Андрей и целует мое лицо, все не может остановиться.
От звука зазвонившего телефона мы оба резко вздрагиваем.
«Владимирский централ, ветер северный», ну и мелодия, я дура, уши тут развесила, мне надо бежать, никому нельзя верить, никому…
Андрей прижимает палец к губам, а потом отвечает на вызов.
– Привет, Колян. Нет, я еще не доехал, пробки. Хорошо, сразу наберу.
Убедившись, что Андрей нажал на кнопку окончания разговора, я выкрикнула:
– У них моя дочь! Эти скоты забрали Юльку!
– Час от часу не легче. Даша, где эта его подруга, Викуся?
– В аду. Надеюсь. Там ей самое место.
– Что значит в аду?!
– Что значит?! То и значит! Я просто взяла и убила ее! Труп валяется в цокольном этаже…
Они похитили меня с ребенком! Они вкололи Юльке какую-то дрянь, моя дочь провела ночь на ледяном полу. А утром ее куда-то унесли, я даже не видела своего ребенка! Колян сказал… она вся опухла… У Юленьки аллергия… Мне надо было выбраться отсюда любой ценой.
– Тише, тише, – Андрей обнял меня, стал гладить по спине. – Успокойся. То есть она мертва и Коляну позвонить не может? Ничего страшного, ты только не плачь… Я все тебе объясню. Только позже. Сейчас мне надо его как-то успокоить. Он что-то почувствовал, позвонил мне, попросил сюда подъехать. Мы с ним в городе пересеклись, он ключи дал, говорит, съезди, глянь, душа не спокойна, что-то Вика мобилу не берет…