Бог неторопливо развернулся, слегка покачивая тело девушки, такое малое в сравнение с ним, и тем самым точно успокаивая, да опустился в кресло. А посем нежно переложил спящую Владелину на левую руку, придержав голову ладонью. Перший ласково оглядел с ног до головы девочку, вгляделся в ее лицо, и, степенно наклонившись, прильнул губами ко лбу, чуть слышно шепнув: «Здравствуй мой дорогой, бесценный Крушец».
И поплыла… полетела песнь любви Творца к своему творению. Затрепетали от той чувственности густые белые, схожие со спинами барашек, облака, в своде залы, вторя вечной и нескончаемой любви оная есть созидание, дыхание и вечный ход всего сущего не только на Земле, в Солнечной системе, в Галактике Млечный Путь, но и в том, что есть Вселенная … недоступная пониманию и взору, верно, не только божественному, но и тому, кто в той страсти породил ее безбрежные дальние окоемы.
– Какая ты умница живица… моя бесценная Кали-Даруга, – молвил, прекращая отишье или вспять звучание чего-то недоступного, Перший. Он неспешно испрямил дотоль согнутую шею и сызнова прижав голову юницы к своей груди, глянул на стоящую супротив него демоницу. – Конечно, я никогда не сомневался в твоих способностях, моя Кали-Даруга… Но то, что ты сделала ноне… просто поразительно. Все идеально. Плоть достаточно здорова, лучица не отключается, как я просмотрел довольно-таки давно, лишь по необходимости… И даже наблюдается сцепка меж них обоих… И главное… главное обучение идет вельми скоро… Родитель сказывал лучица проявляет удивительные способности, лишь явственно сказывается присущая им всем впервой жизни леность.
– Это не леность, – не менее мягко поправила своего Творца рани Черных Каликамов. – А слабость. Лучица была на грани гибели и потому поколь не набралась сил… Она очень слабенькая, быстро устает. Это не лень… И еще лучица весьма скучает за вами, Господь.
– Дорогая моя, но ты снимаешь и эти ее тревоги, – полюбовно произнес Перший, направляя те чувства обоим своим созданиям. – Я думал… боялся, что лучице не лучше, что отключение все такое же бесперебойное, но нет! Ничего такого нет! Все идеально… ты делаешь все идеально, как всегда. И, несомненно, продлишь жизнь плоти на десять-двенадцать лет. Этого никто не смог бы сделать… никто, кроме тебя моя бесценная девочка.
– Госпожу и лучицу надо изъять у Расов, раз Родитель позволяет. Зиждитель Небо недостаточно к ней внимателен, – сварливо протянула Кали-Даруга, одначе, при том живописав широкую, довольную улыбку на лице. – Я вже говорила вам давеча Господь, лучице нужны вы. А для плоти… заменим Господа Огня, на дражайшего мальчика Стыня, тем паче госпоже он понравился, я все устрою. И тогда нет более преград. Ведь самое главное сие лучица, плоть не столь важна… Вы будете подле и мы сумеем переместить лучицу из этой никчемной, больной плоти в здоровую.
– Нет… нет… сейчас такое делать не допустимо… Даже подле меня лучица запаникует, – торопко откликнулся Перший и легонько качнул головой так, что ядренисто полыхнула очами дотоль закрывшая их змея в венце Бога. – Родитель это запретил делать. Плоть сейчас также важна, как и то бесценное подле чего находится наша лучица. – Бог нежно и почасту целуя девушку в волосы, прижимал ее к своей груди, словно наскучавшийся родитель, вновь увидевший любимое дитя после долгого расставания, впрочем, не забывал поглядывать на рани. – Да и не мне тебе сказывать Кали, сейчас любое перемещение из Галактики в Галактику, любое трепыхание может подорвать здоровье плоти, что мгновенно скажется и на лучице… Однако сейчас мы не имеем право рисковать жизнью моего Крушеца. – Зиждитель протянул величание лучицы с таковой любовью, что затрепетала не только рани, но надрывисто дернула конечностями прижатая к груди девушка. – А условия, – нежно огладив тело юницы дланью, продолжил говорить Перший, – я потребую от Небо, все как ты мне сказывала. Это такая малость, чтобы не потерять общение с нашей бесценностью он исполнит все. И просить более, требовать не придется.
Кали-Даруга чуть зримо дыхнула и качнула недовольно головой. Она не то, чтобы не соглашалась с Богом. Она будучи особым созданием, действовала ноне по своим замыслам. И замысел ее был прост, очевидно, о нем никто из Зиждителей не догадался… Зная, что встреча Першего с лучицей второй раз в этой плоти не возможна, або Небо видя в старшем брате соперника, никогда б того не допустил, да и вообще на таковые действия был способен лишь старший Димург, Кали-Даруга не мудрствуя лукаво облыжничала обоих Богов. Тем самым даровав встречу Крушецу и его Творцу. Вне всяких сомнений рани понимала, что днесь нельзя перемещать плоть, нельзя ее менять, просто она говорила заготовленную речь… Самое важное, что демоница жаждала и, чего жаждала лучица произошло… Встреча случилась и то был обман, каковой сумела провести Кали-Даруга.
– Надо было, – заметил Перший, внимательно зыркая в лицо рани, видимо, догадываясь об ее замыслах. – Мне тогда… когда Крушец только подал зов отправляться к Родителю и повиниться… И он бы был со мной… А теперь поздно и опасно, не хочу навредить плоти, она нужна лучице, она сократит время нашей разлуки… Посему оба… оба потерпим, – точно дыхнул Димург вглубь головы девушки, при том сызнова облобызав ей лоб. – Ты только живица продолжи ее обучение, лечение, чтобы как можно дольше продлить существование плоти и мы были спокойны за лучицу… И тебе еще надобно будет помочь ей выносить и родить ребенка, он очень важен для нас.
Кали-Даруга снова порывчато затрясла головой так, что закачался на ней венец и не только ходором затрепетали в нем золотые, платиновые паутинки в округлом гребне возвышающимся над лбом, замерцали синие сапфиры, но и заколыхался сине-марный сарафан, подол коего был обсыпан крупными белыми алмазами. В очах демоницы черных, как ночное небо закрутились кривые завитки золотистых нитей и тотчас вторя им засверкали драгоценные камни в серебряных браслетах на предплечьях и запястьях.
– Нет, Господь Перший, – вельми властно молвила Кали-Даруга, получается, она не только могла говорить это слово Небо, но и использовала его и в отношении старшего Димурга. – Нет, рожать нельзя. Это сократит, существенно сократит жизнь плоти. Я по первому думала оно госпоже удастся, но после пришла к выводу это опасно для плоти… и не надобно для лучицы.
– Кали-Даруга… милая, бесценная Кали, – на удивление в голосе Першего звучала нескрываемая просьба и единожды трепет… Трепет не столько к своему созданию, сколько к существу более властному и сильному чем он. – Надобно, чтобы девочка родила, иначе нам будет сложно разыскать лучицу во второй жизни… Тем более она так болела в этой и зов вряд ли сумеет подать… Живица… живица, – узрев досадливое покачивание головы рани Черных Каликамов, продышал старший Димург и черты его лица зримо сотряслись. – Ты ведь ведаешь, во всех последующих жизнях Родитель не властен над вселением лучицы… И как… когда она сызнова появится в теле неведомо. Однако если будет жить род девочки, мы сможем проследить его. Я прошу тебя… очень прошу, мне… Мне нужен это ребенок. – Кали-Даруга уже менее значимо качнула головой, видимо не в силах противостоять просьбе Творца. – Живица, этот ребенок нужен Крушецу, чтобы с ним ничего не случилось после рождения, чтобы не попал в какие грязные человеческие руки… Ибо ты знаешь, он во второй жизни начнет сиять еще мощнее… И то будет вельми заметно… заметно не только для Богов, но и для людей, существ. – Теперь демоница прекратила покачивать головой, впрочем, поколь согласие не озвучила, только с особой нежностью воззрилась на прижатую к груди Першего девушку. – Ребенок, должен быть не только рожден от этой плоти, суть которой станет единым целым с Крушецом. Девочка должна его сама выносить, поелику к искусственно созданному чаду у нее не возникнут надобные физические и нравственные нити, каковые отложатся в мозгу и после направят появления лучицы в ее генетических потомках… Это должен быть лишь ее… ее ребенок.