— Я не хочу сказать, что они плохие. Нет, они стараются, как могут, сделать свою жизнь лучше. Бедняжка Глинда — у нее было лицо, которое стоило миллион баксов, но мозгов в этой чудесной головке не хватало даже на то, чтобы позвонить по телефону-автомату. Девочки говорят, она вела себя как десятилетний ребенок. Никогда не понимала, что с ней случилось, почему случилось, и почему случается снова и снова. Она двигалась на сцене, как жидкая молния, но моментально становилась игрушкой в руках любого ласкового козла с дурной репутацией, который возникал в радиусе пяти миль от нее. Она должна была потерять детей благодаря своему мужу, честному парнише, который сначала своими оскорблениями загнал ее в стриптиз-бизнес, а потом использовал ее работу, как аргумент в отсуживании детей. Некоторые стриптизерши могу постоять за себя, некоторые нет. Глинда не могла.
— Наверное, поэтому она сделала свой номер по книге «Удивительный волшебник из страны Оз». Ей хотелось, чтобы ее унесло в прекрасную страну.
— Или ей хотелось вернуться домой, в какое-то место вроде Канзаса, которого у нее никогда не было. Печальная история. Несчастная девчонка. Муженек теперь заберет детей наверняка.
— Кстати, насчет муженька. Где он живет? Не мог он?..
Электра махнула рукой, отсекая поток вопросов:
— Я об этом тоже думала. Он военнослужащий, до сих пор в войсках после операции «Буря в пустыне». И все равно продолжает судиться, чтобы забрать детей, как мне сказали девочки. Глинда постоянно пропускала слушания в суде, она так боялась государственной системы, так была уверена, что она ей не поможет, что делала все, чтобы ей действительно никто не помог.
— Трудно понять такое отсутствие самоуважения, что оно доходит до саморазрушения, — сказала Темпл, ковыряя вилкой тофу. — Но я понимаю ее после моей собственной встречи с миром, который выставляет вперед кулаки и бьет в ответ на любое шевеление. В конце концов просто перестаешь дергаться.
Электра погладила ее по руке под аккомпанемент побрякивающих браслетов.
— Глинда надеялась, в своей дурацкой детской манере, что, если она выиграет еще одни Сверкающие Стринги, это послужит доказательством для суда, что она артистка, талантливая танцовщица, и они отдадут ей детей. Я хочу сказать, что стриптизерши не дуры, но они дурачат сами себя, — продолжала Электра. — Они могут использовать этот бизнес, или бизнес может использовать их. Некоторые девочки, едва достигшие восемнадцатилетия, выступают в топовых клубах для богатых в крупных городах и имеют по десять тысяч в неделю. При этом им не нужно зарабатывать чаевые, разговаривать с клиентами или трогать их. Они считаются экзотическими танцовщицами, королевами бурлеска, как в добрые старые времена. Другие девочки того же возраста вынуждены ездить из города в город, из помойки в помойку, им платят десять баксов за вечер плюс все чаевые, которые они могут вытянуть из красношеих любителей пива, то есть не больше, чем девчонки с голыми титьками в топлес-баре, продающие спиртное. Эти подонки, хозяева клубов, отбирают у них часть чаевых за так называемые «нарушения» и выкидывают на улицу, если девчонка хочет выбраться из дерьма наверх и берет выходной для участия в конкурсе вроде этого. Некоторые менеджеры в клубах — не многим более чем сутенеры, и они заставляют зеленых девчонок танцевать до тех пор, пока те не уверятся, что больше ни на что не способны… Есть еще сезонные работницы, эти — другие. Они никому не позволят отнять у них заработанное, они приходят и уходят сами по себе, и часто берут деньги и сбегают. Но большинство из них возвращается — думаю, потому что никакая другая работа не даст им таких чаевых и такого внимания.
— Уффф… Вы все это выслушивали! А что вы узнали насчет Катарины… Китти Кардозо? Она была не такая, как бедняжка Глинда. Ей было нечего терять, кроме своих цепей в виде драчливого мужика, который заслуживал того, чтобы от него избавиться. У нее был собственный бизнес…
— Был, дорогая, вот именно. Так же как у Глинды ее дети — были. Вы не поверите, что мне удалось нарыть! Именно из-за этого я наведалась в «Китти сити». Как вы думаете, в честь кого он назван?
— Ну, многие стрип-клубы используют кошек в качестве символов — «Пуссикэт лонж», «Ле шат нойр»…
— Вот только единственный из них был назван «Китти сити» в честь его хозяйки Китти — вашей Китти! — которая его основала вместе со своим тогдашним мужем. Двенадцать лет назад. Клуб назвали ее именем, она была звездой… Потом они развелись. Китти твердила, что владеет половиной бизнеса, но у нее не было бумаг, подтверждающих это. Все бумаги остались в сейфе офиса, куда ее не пускали. А теперь догадайтесь, кто стал единовластным владельцем?
— Ее муж?
— Единственный и неповторимый. Такой лапочка. Кстати, я могу сделать новую карьеру. Хотя в «Китти сити» и не используют новые веяния, но они предложили мне попробоваться на их сцене, — Электра встряхнула головой. Ни один черный-пречерный волосок из ее наглухо залакированной прически не дрогнул, зато серьги отчаянно зазвенели. — Мы с «вэмпайром» можем взорвать им к чертям все карбюраторы.
— Вы шутите.
— Клянусь именем Салли Ренд. Я же говорю, я могла бы сделать новую, шестую по счету карьеру.
— Кстати, о карьере. Как насчет клиентов вашей венчальной часовни? Что они будут делать, пока вы купаетесь в огнях рампы?
— Слушайте, в Лас-Вегасе, по меньшей мере, пара дюжин венчальных часовен. Пусть клиенты пока лопают плюшки в какой-нибудь из них. Моя часовня никуда не денется за это время. А я хоть позабавлюсь!
— Я рада, что вам нравится это приключение. Вы собрали столько информации, что Молина, наверное, отдала бы свои лучшие копеечные тапки, чтобы знать хотя бы половину этого.
— Я бы на это не рассчитывала, моя дорогая. Эта дама заполонила собой весь «Голиаф», точно ужас, летящий на крыльях ночи. Меня лично уже допрашивал один из ее помощников. — Электра склонила голову набок. — Ничего, симпатичный. Около пятидесяти трех. Неплохо сложен. Миленькая лысинка на голове.
— Электра! Вы начали разговаривать как одна из стриптизерш. Не отвлекайтесь, пожалуйста.
— Хорошо. Итак, я кое-что слышала столько раз, что тоненький голосок в моей голове — такой грудной, типа Мерилин Монро… может быть, я общаюсь с ее духом, кто знает… Так вот, этот тоненький голосок сказал мне: «Чье имя постоянно всплывает во всех разговорах, идиотка ты такая?» И догадайтесь, чье же!
Темпл растерялась, она не могла догадаться, особенно после внезапно возникшей откуда-то Мерилин Монро:
— Джо Ди Маджио?
— Нет же, глупенькая! Даже, представьте себе, Саванна Эшли с этим связана. Ходят слухи, что она входит в жюри конкурса из-за того, что, если бы она не согласилась, кое-какие снимки из ее прошлого могли появиться в «Норд американ экзаминер»!
— В этой желтой газетенке, которая валяется во всех супермаркетах?
— Да-с, эта газета весьма популярна, но не способствует, конечно, карьере в синематографе. Или — как она там говорит? «Лен-та», — передразнила Электра.