– А что, ты не знала, Юля? – с горечью воскликнула склонная к театральным представлениям классная руководительница и провела рукой по воздуху, словно отодвигая в сторону ненужную преграду между собой и Ладовой. – И ты, Василиса, тоже не знала?! – Голос Ежихи взметнулся вверх, оборвался и обрушился на притихший класс возгласом изумления: – Ка-ак?! – Лариса Михайловна присела за парту, а потом вскочила и, воздев руки к потолку, неуклюже плюхнулась на голубое фанерное сиденье с выщербленным краем, отправившим в мусорное ведро не одну дюжину дефицитных капроновых колготок. – Столько лет ты сидела передо мной, на первой парте, на первом ряду, и ничего не чувствовала?! Ничего-ничего?!
Ладовой стало неловко: она шаркнула ногой, беспомощно взглянула на иронично сощурившуюся Хазову и сделала шаг назад.
– Все ясно, – задумчиво проронила Ежиха. – Надо уходить…
– Куда? – Вылез из-за Ладовой хулиган Вихарев, всерьез рассчитывавший на то, что сейчас классная руководительница потребует умирающим голосом таблетку валидола под язык и отменит урок литературы. – Домой?
– В медпункт, – ответила за Ежиху Хазова и направилась к учительскому столу, в верхнем ящике которого были свалены средства скорой помощи, активно используемые классной руководительницей по поводу и без.
– Не надо, Юля, – простонала Лариса Михайловна и поправила сползшую набок норковую горжетку, увенчанную мордочкой с зелеными бусинами вместо глаз. – Начнем урок, дети.
– Мы не дети! – заволновались девятиклассники, поддавшиеся на провокацию Ежихи.
– Если бы… – легко поднялась она со стула и, оправив клетчатую юбку, загарцевала к своему месту. – Если бы…
– Лариса Михайловна! – строго окликнула Ежиху Хазова: – Так не делают.
– Садитесь, – объявила классная руководительница и, как щитом, прикрылась журналом успеваемости. – Сегодня мы будем писать сочинение на тему… – Ежиха обвела класс глазами и, вонзившись взглядом в Ладову, изрекла: – «Хороший человек – это…»
– Что «это»? – не понял тактического хода Вихарев и стукнул Василису по плечу: – Подвинься, Перина, ничё не видно!
– А чё ты там хочешь увидеть? – поинтересовалась Хазова и забралась с коленками на стул: на доске красовалась безупречная в плане каллиграфии надпись: «Двадцать пятое апреля».
– Можно выйти? – Василиса подняла руку и, не дожидаясь разрешения, спешно покинула класс.
– Отличное воспитание, – как бы себе под нос, но при этом достаточно громко, отметила Ежиха и обвела класс торжествующим взглядом: – Еще раз объясняю. Тема классного сочинения – «Хороший человек – это…».
– Что-о-о? – в один голос воскликнула половина класса.
– То-о-о! – прикрикнула Лариса Михайловна и, повизгивая в начале каждого предложения, стала объяснять, как писать сочинение. – В вашем сочинении три части.
– Вступление, основная, заключение, – подсказала Ежихе Хазова.
– Слушаем молча! – рявкнула классная руководительница и даже не повернула голову в сторону неблагонадежной парты, где сидели большой хулиган маленького роста Вихарев и чем-то похожая на него отличница Юля Хазова. – Во вступлении пишите, что хотите.
– Чё, правда? – подал голос въедливый Тюрин, сидевший на задней парте в компании крупной Наумовой, известной своей любовью к спорту. Деятельность интеллектуальная ей, как правило, не удавалась, поэтому за соседа она держалась крепко, так как именно в его голове зрели мысли, ей неведомые, а посему – бесценные.
– Правда, – отмахнулась от него Ежиха, а потом вспомнила, что тот из знаменитой на весь город учительской семьи, и вальяжно добавила: – Свободная тема предполагает творческий подход. Я – за творчество!
Хитрый Тюрин вступать в дебаты не стал и мелким бисерным почерком написал на черновике: «Любое вступление – это чушь собачья. Кто бы его ни написал. Аминь».
– Ничё не видно, – пожаловалась глупая Наумова, думая, что работа началась и необходимо перенести в свою тетрадь запись, сделанную Тюриным.
– Рано пока, – успокоил он разволновавшуюся соседку и приготовился слушать Ежиху.
– В основной части необходимо перечислить основные черты хорошего человека, а именно: доброту, уважение к старшим, благородство, любовь к родине, родителям, бабушкам, дедушкам, учителям. Воспитанность, – полетел камень в огород Ладовой. – И может быть, еще что-то. Откуда я знаю, чем ваш хороший человек отличается от моего?
– Ничем! – пискнула подлиза Кочевая и впилась преданным взглядом предателя в учительницу.
– Молодец, Кочевая Лиза, – оценила реплику с места Ежиха и продолжила: – А потом, дорогие мои, нужно подумать, какими чертами будет обладать плохой человек… Какими? – обратилась она к классу.
Класс молчал.
– Ну… – повела левой бровью Лариса Михайловна. – Можете вы мне сказать?
– Можем, – заверила ее Хазова. – Давайте дальше.
– Дальше, Юля, – пригрозила ей Ежиха, – я проверю твое сочинение с особой тщательностью, дабы не было никаких неожиданностей из числа непредсказуемостей.
– А чем непредсказуемости отличаются от неожиданностей? – не выдержал интеллектуал Тюрин и задал очередной провокационный вопрос.
– Не умничай, Илья, – выразительно посмотрела на него Лариса Михайловна и вроде как для самоуспокоения с особой нежностью погладила свою горжетку.
– Не буду, – пообещал Тюрин и с тоской посмотрел на пустовавшее место Ладовой: Василиса ему нравилась. Правда, юношеская эта страсть носила тайный характер, и весь класс был уверен, что настоящая любовь индивидуалиста и интеллектуала Тюрина – это спортивная Наумова.
– После того как вы опишете антиподов…
– Кого? – обомлел Вихарев.
– Антиподов, – повторила Ежиха и ехидно посмотрела в глаза хулигана: – Не знаешь, бедняжка?
– И что такого? – вступилась за подшефного сторонница равноправия Хазова. – Можно подумать, все знают, кто такие антиподы…
– Ну, ты-то знаешь, Юля? – многозначительно произнесла классная руководительница, а про себя подумала: «Умная сволочь».
– Я-то знаю, Лариса Михайловна, – бойкая Хазова за словом в карман не лезла. – Но ученикам, чей словарный запас значительно меньше нашего с вами, можно было бы и объяснить.
– Вот и объясни, – оборвала ее Ежиха и грозно добавила: – А пока наша драгоценная Юлечка объясняет значение слова «антипод», прозвенит звоночек… И что получит мой драгоценный 9 «Б»?
– Что? – заинтересовался Вихарев.
– Сэмэ, – ответил за Ларису Михайловну находчивый Тюрин и еле заметно улыбнулся в пробивающиеся усы.
– А вот и нет, – Ежиха даже подпрыгнула от радости, а вместе с ней и изуродованная рукой таксидермиста норковая морда с зелеными бусинами. – Не за что будет вам «сэмэ» ставить. Потому что смотреть будет нечего. Понятно? – Она торжествующе обвела класс взглядом. – Итак… Сосредоточились… И представили, что вот сейчас в класс входит хороший человек, портрет которого должен быть запечатлен в ваших тетрадях. Начали!