На следующее утро в Спрингфилде Кейти и Кловер простились с мистером Пейджем и Лили. Поездка до Олбани оказалась легкой и спокойной. С каждой милей настроение их поднималось. Наконец-то они действительно были на пути домой.
В Олбани, выйдя на платформу, они с тревогой оглядывали переполненную людьми станцию в поисках мистера Питерса. Сначала никто не появлялся, и у них было время разволноваться, прежде чем они увидели добродушного, измученного заботами, невысокого человека, шагавшего по направлению к ним в обществе проводника.
– Я полагаю, вы те самые юные леди, которых я пришел встречать, – сказал он. – Извините, что опоздал. Дела задержали. Столько хлопот! Так трудно вывезти семью на Запад. – Он удрученно вытер пот со лба, затем помог девочкам сесть в экипаж и дал распоряжение вознице. – Мы лучше оставим ваш багаж в камере хранения, когда будем проезжать мимо, – сказал он, – потому что завтра нам придется выехать очень рано.
– Во сколько?
– Баржа отправляется в шесть, но мы должны быть на борту в половине шестого, чтобы успеть устроиться в каютах до отплытия.
– Баржа? – спросила Кейти, удивленно раскрыв глаза.
– Да, канал Эри, знаете? Наша мебель идет этим путем, и мы решили, что нам лучше присмотреть за ней самим. Никогда не расставаться со своей собственностью, если только можно, – вот мое правило. «Красавица прерий» лучшая баржа на канале.
– Когда мы доберемся до Буффало? – спросила Кейти, с досадой вспоминая о том, что, как она слышала, корабли на канале движутся очень медленно.
– Буффало? Дайте подумать. Сегодня вторник – среда, четверг… ну, если повезет, мы должны быть там в пятницу вечером, так что, если не опоздаем к вечернему парому на озере, вы будете дома в субботу после обеда. Да, думаю, мы вполне уверенно можем сказать, в субботу после обеда!
Четыре дня! Девочки переглянулись с ужасом. Элси ждет их самое позднее в четверг. Что делать?
Телеграф – был единственный пришедший в голову ответ. Кейти быстро нацарапала телеграмму: «Едем по каналу. Раньше субботы не ждите» – и попросила мистера Питерса отправить ее. Девочки шепотом сошлись во мнении, что это ужасно, но они должны вынести это, собрав все свое терпение.
Ох это терпение, которое необходимо для путешествия по каналу – для путешествия, в котором не столько движения, сколько неподвижного стояния на месте! Безумное желание выпрыгнуть и помочь еле ползущей барже, толкая ее сзади! Как человек начинает ненавидеть медленное однообразное скольжение, скучные берега и завидовать всему быстро движущемуся, что попадает в поле его зрения: каждому человеку верхом на лошади, каждой проносящейся в воздухе птице!
Миссис Питерс была худой беспокойной женщиной, проводившей жизнь в ожидании всевозможных несчастий. С ней ехали ее дети – три маленьких мальчика и младенец, у которого начали прорезаться зубы, вдобавок она везла такую кучу свертков, корзинок и коробок, что Кейти и Кловер втайне недоумевали, как бы она совершила это путешествие без их, девочек, помощи. Вилли, старший из мальчиков, все время просил позволить ему высадиться на берег, чтобы прокатиться на буксирных лошадях; Сэмми, среднего, можно было удержать на месте, только предложив ему изогнутые булавки, привязанные к ниткам, на которые он пытался удить рыбу; а младший. Пол, испытывал такой интерес к нижней части баржи, что пять раз за три дня уронил за борт свою новую шляпу, и мистер Питерс вместе с юнгой возвращались каждый раз назад, гребя на маленькой лодке, чтобы вернуть шляпу. Миссис Питерс сидела на палубе с младенцем на коленях и пребывала в постоянном смертельном страхе, что шлюзы заработают неправильно, или утонет кто-нибудь из мальчиков, или они не услышат предупреждающего крика: «Низкий мост!», и всем им снесет головы с плеч. Ничего подобного не произошло, но бедная женщина перенесла страдания десятка несчастных случаев в страхе перед одним, который так и не произошел.
Койки, где они лежали ночью, были маленькие и узкие; беспокойные дети все время просыпались и кричали, каюты были тесные, на палубах холодно и ветрено. Не на что было смотреть, нечего делать. Кейти и Кловер сошлись на том, что хотели бы никогда больше не видеть этот канал.
Они очень пригодились миссис Питерс – забавляли мальчиков, удерживали их от озорства, и она сказала мужу, что наверняка не пережила бы этого путешествия, если бы не мисс Карр – такие добрые девочки и так любят детей. Три дня показались всем ужасно длинными, но наконец они остались позади. До Буффало девочки добрались как раз вовремя, чтобы пересесть на озерный паром, и, лишь усевшись на его палубе, чувствуя быстрое движение и зная, что каждый удар гребных колес по воде приближает их к дому, девочки почувствовали, что вознаграждены за долгое испытание их терпения.
На следующий день в четыре часа они увидели Бернет. Задолго до того, как паром подошел к пристани, Кловер заметила среди других экипажей старого Сивку и Александра на козлах. На краю пристани появилась знакомая фигура.
– Папа! Папа! – закричали они. Казалось, что девочки не могут дождаться, когда паром остановится и будут положены сходни. Как чудесно – снова обнять папу! Какое приятное чувство родного дома, утешения, защиты пришло с его прикосновением!
– Я никогда больше не уеду от тебя, никогда, никогда! – повторяла Кловер, крепко держа его за руку, когда они уже ехали вверх по холму. Доктор Карр смотрел на девочек и был так же счастлив, как они: такие веселые, такие любящие и нежные. Нет, он никогда не сможет расстаться с ними ни ради учебы в пансионе, ни ради чего другого!
– Вы, должно быть, очень устали, – сказал он.
– Ничуточки. Я теперь почти никогда не устаю, – ответила Кейти.
– Ох! Я забыла поблагодарить мистера Питерса за заботу о нас, – сказала Кловер.
– Ничего. Я сделал это за вас, – ответил ей отец.
– О, этот младенец! – продолжила она. – Как я рада, что он уехал в Толидо и мне не нужно больше слушать его плач! Кейти, Кейти! Вот и дом! Мы у ворот!
Девочки с нетерпением выглянули, но никого из детей не было видно. Они поспешили к дому по гравиевой дорожке, под ветвями, на которых начинали раскрываться почки. Над парадной дверью была арка из еловых ветвей, а на ней алыми буквами сияло «Кейти» и «Кловер». Когда они подбежали к крыльцу, дверь распахнулась и из передней шумной толпой выскочили дети. До этого они сидели на крыше и высматривали паром в бинокль.
– Мы и не знали, что вы уже так близко, пока не услышали, как открывают ворота, – объясняли Джонни и Дорри, пока Элси обнимала Кловер, а Фил, сцепив руки на шее у Кейти, дрыгал ногами в воздухе в порыве любви так, что она запросила пощады.
– Ах, как все вы выросли! Дорри, ты с меня ростом! Элси, дорогая, какая ты красивая! Как это чудесно, чудесно, чудесно снова быть дома.
Стоял такой гул нежных речей и объяснений, что доктор Карр едва мог обратить их внимание на свои слова.
– Кловер, – кричала Джонни, – у тебя теперь осиная талия! Ты как прекрасная принцесса в книжке у Элси.