– Тоже не понимаю. Дуракам закон не писан.
– А по поводу лирики… так вроде как положено в такие часы. Можно и расслабиться.
Павел Павлович принял какое-то решение и стукнул кулачищем по столу:
– Сейчас не время расслабляться! Давай работай, как ты умеешь! Может, и выкрутимся! – и сразу перешел на спокойный, как раз для такого момента, тон: – Что будем делать с Шуркой?
Понявший, что пока на его экзекуцию наложена отсрочка, аналитик заметно взбодрился и интенсивно потер щеки и лоб:
– Я хоть дремал всю дорогу… все равно как вареный. А с Шуркой?.. Все-таки она – это огромный потенциальный козырь. Вдруг да пригодится?
– Вот и я думаю, что следовало бы нимфетку нашу припрятать.
– Только чтобы надежно и с гарантией.
– Ха! Что может быть надежно в нашей жизни? Сам ведь только недавно философствовал. Но можно постараться и с гарантией… – Он набрал очередной номер, пользуясь своей памятью, и, дождавшись ответа, стал говорить: – Как у тебя? Деньги получил? Доволен? Готов работать? Тогда подъезжай, заберешь ту самую девицу. Нет, только не дать издохнуть и охранять. Есть где устроить? Но в случае чего – убрать! Даже перед собственной смертью. Хорошо. Время пошло.
Он сверил время со своими наручными часами и опять уставился на подчиненного. Тот без труда догадался, о чем дальше пойдет речь.
– Вот с Борюсиком – надо думать. Что-то я там краем уха слышал про полицию? – Получив полный пересказ телефонного разговора с мнимым миллионером, пожал плечами: – Мне кажется, лучше всего будет, если богатый Бонке вдруг неожиданно уедет в дальнее путешествие. Например, в Латинскую Америку. Для начала… якобы…
Во время этих рассуждений в первую очередь Павлович вспомнил о звонке своего напарника и о странном шантаже того по поводу разграбленного музея:
«И ведь точно кто-то из своих крысятничает. Вот только узнать бы, кто именно! Пожалуй, только одного человека можно смело вычеркнуть из списка слишком хитро сделанных кандидатов: Александру. Она просто физически не могла совершить наезд на своего любимого начальника. А вот все остальные шанс имеют. Самые знающие и проверенные – больше всех. Тот же Казимир, например. Имел ведь и время и возможности… При поверхностных воспоминаниях Королюхов вроде как не вписывается в сроки работы с секретными счетами, но и его скидывать со счетов раньше времени не стоило».
Поэтому вслух он сразу согласился:
– Да-а… этот тип слишком много знает. И по большому счету уже свое отработал. Разве что Торговец к нему сунется…
– Сам ведь меня убеждаешь, что трупы никуда уже не суются! – вспылил Казик. Что на него было не похоже. Но видимо, нервное перенапряжение и ожидание смерти сказывалось и на нем. – Или мы вносим коррективы с учетом его возвращения, или забудем про иные миры навсегда. Разве что иного Торговца отыщем.
– Хм! А ведь в твоих словах есть полезное зерно. Раз один нашелся, то почему бы и второго не отыскать? Особенно когда есть опыт. Теперь мы можем подобного человека разыскать просто по торговым операциям и по куче совсем иных критериев.
– Ох! Ну и куда тебя понесло? Мечтать не вредно. Решай, что с Борькой делать будешь.
– Да я там наружное наблюдение пока так и не снял.
– Но хоть киллера послал для подстраховки?
– Вроде как не было нужды… – Шеф ожесточенно и с досадой почесал себе скулу: – Хотя следовало бы… Ладно, сейчас звякну, проверю!
Он с длинным выдохом набрал номер и повел разговор:
– Что там у вас творится?
– Относительное спокойствие. Подозрительных шпиков крутится словно грязи, но особняк Светозарова пока еще не вскрывали. К герру Бонке, как и ожидалось, зашли двое представительных мужчин. Похожи на следователей. Да и машина у них явно из участка. Уже двадцать пять минут беседуют.
– Что имеете для передвижения?
– Автомобиль. Напарник уехал на мотоцикле по вызову в контору.
– Ну да, ну да… А вы за сколько доберетесь сюда?
– Минут за сорок.
– Почему так долго? – Брови шефа сошлись на переносице.
– Так ведь машина стоит за три квартала отсюда, ближе негде было припарковаться. – Агент отвечал несколько растерянно, не понимая, в чем его вина.
– Ладно, тогда…
Некое готовое решение прервалось поспешными комментариями подчиненного:
– Наружная дверь открылась, вышли следователи и Бонке. Дверь запирается на ключ. Беседуют между собой довольно мило. Идут к машине. Бонке показывает условными жестами: ничего страшного. Все под контролем. Процедура свидетельского опознания. Да, точно, он опять дублирует этот сигнал: процедура свидетельского опознания. Сели в машину, уехали.
– Пока оставаться на месте! – Шеф выключил телефон и уставился на Казимира Теодоровича: – Ты подумал о том же самом?
– Наверное. Если они отыскали труп Светозарова, то, скорее всего, и пригласят для опознания ближайшего соседа. И это вполне допустимый вариант: Торговец успел куда-то прыгнуть, но, мертвый, застрял в гипотетическом подпространстве. А потом и выпал, незнаемо в каком отдалении от города. Мы-то ведь ничего о его прыжках конкретно не знаем. Даже Шурка ничего не видела из-за повязки и при всем желании подсказать не может.
– Если не врет…
– Скорее всего, не врет. А шанс нахождения трупа – дело реальное. Пусть даже они нашли тело, просто похожее по всем внешним данным. Вот потому, скорей всего, взлом дома Светозарова и тщательный обыск задерживается.
– Хитро… витиевато… но! Другого в голову и мне ничего не приходит. – Шеф взглянул на часы. – Добро, ты тут следи за ловлей этого Евсеева, а я пойду передам нашу посылочку из подвала. Ну и заодно проверю, как идет эвакуация. – Он уже встал с кресла, когда решил добавить: – Да и ты тут посматривай.
– За меня не волнуйся, – проворчал главный аналитик и осторожно прикоснулся к губе. Удостоверившись в наличии капсулы с ядом, криво усмехнулся: – Живым меня не возьмут. – Опять принялся что-то печатать, но тут же вскинулся, припомнив весьма важную деталь: – Ты про Рафика не забыл?
– Точно! Он тебе нужен?
– Зачем? Подобные дипломаты с «лечебными» препаратами есть и у тебя, и у меня. Да и пользоваться ими мы умеем.
– Понятно, значит, вместо машины с бананами послать ему только один «банан»?
– А я откуда знаю? Мало ли в больнице от чего помирают? То лекарства перепутают, то гангрена вдруг по мозгам ударит, то от голода пациент окочурился.
Уже в дверях Павел Павлович проворчал:
– Нет, от голода слишком подозрительно будет. Да и слишком твердое алиби для медсестер останется.
При его появлении в коридоре все забегали и засуетились с еще большей скоростью, но он совершенно не обратил на это внимания. С угрюмым видом спустился на первый этаж и, выглядывая через окно на улицу, сделал короткий звонок. Потом отправился в подвал, потом еще ниже, в бильярдную. Хотя по логике вещей в бильярд здесь никто играть не собирался, стол остался от прежних владельцев и как раз годился лишь для допросов.