Девушка, еще совсем недавно считавшаяся лучшим агентом его конторы, всем телом дрожала под накинутой на нее простыней и затуманенными глазами пыталась рассмотреть вошедшего человека. Так всегда бывало с допрашиваемыми, когда у них начинался откат после применения самых действенных психотропных препаратов. Резко сдернутая простыня улетела в угол, и Павел Павлович тщательно пересчитал пустые экспресс-тюбики. Потом с усмешкой рассмотрел наполовину пустой шприц:
– Кажется, тебя здесь ублажали со всем усердием? Жарко было?
Александре не удалось справиться с дрожащей от холода челюстью, и вместо ответа получился перестук зубов. Голос она узнала, хотя глаза продолжали слезиться и она никак не могла рассмотреть конкретную мимику. Плечом тоже вытереться, хотя бы частично, не получалось. Судя по тону, следовало готовиться к самому худшему. Но неожиданно раздался звук удаляющихся шагов, давший толчок целому хороводу мыслей: «Зачем он приходил! Почему ушел? Неужели наказать дежурного за накинутую простыню? Вот уже подвела парня! Хотя что ему с этого станется? Меня вон убивают, а на него полают лишь… и то: все равно ведь в будущем таким же толстокожим станет. Но где же Борька? Неужели все сумел провернуть? Но тогда почему о нем ни слова не сказано? Уж этот старый шакал обязательно бы сейчас стал или выпытывать о сговоре, или похвастался бы отсечением башки у Королюха. Может, спросить, если опять появится?.. – И сразу на себя злобно прикрикнула, тоже в мыслях: – Да что это со мной?! Совсем мозги застудила, такие вопросы задавать! Все-таки одну ночь благодаря своей сообразительности пережила. Теперь бы еще день продержаться… Ох! Кажется, возвращается!»
Бывший начальник, а теперь первый тюремщик и в самом деле вернулся с чем-то в руках. Пригнулся возле стульев, потом выпрямился, приподнимая что-то большое и темное. Заметив непроизвольное вздрагивание пристегнутого путами тела, удовлетворенно матюгнулся и злобно прорычал:
– Ну вот и все, Шурка! Смерть свою ты сама заработала! Получай!
Что-то странно скрипнуло, и в следующее мгновение девушке показалось, что ее сжигают заживо. Но при попытке завопить от страха и ужаса неожиданно захлебнулась водой и стала биться в конвульсиях, пытаясь прокашляться. И только когда у нее над головой раздался громовой хохот, до ее сознания дошло, что конкретно с ней совершили. Скорее всего, ее окатили из большого ведра ледяной водой. Что следующие слова, доносящиеся сквозь смех, и подтвердили:
– Ты ведь должна понимать, что и в тюрьмах арестантов мыться заставляют. Да и вообще, может, кто-то еще тобой воспользоваться после Королюха возжелает, а от тебя несет, как от престарелой бомжихи! Ха-ха-ха!
Судорожный кашель не позволил выкрикнуть в ответ: «Такой мерзости, как ты, ни одна бездомная не даст!» Но с другой стороны, может, и хорошо, что не выкрикнула, потому что омерзительные путы стали слабеть, а потом и вообщ е освободили вначале руки, а потом и ноги. Кое-как прокашлявшись и протерев глаза, Александра перекатилась на живот и стала с болезненным стоном приподниматься на четвереньки. Тогда как в голове проклюнулись и другие мысли: «Неужели у меня появился шанс? Только вот на что именно? Бежать я не в состоянии, да и будь я в своей наилучшей форме, справиться с этим дуболомом мне все равно не светит… А если попробовать стулом? Да со всего размаху? Ага, если я его от пола оторву… Ужас: ведь еще надо вначале с этого стола слезть!»
Бессилие и слабость опять ввели все тело в дрожь, и даже удар чем-то гибким по ягодицам не смог ускорить ее продвижение к указанному месту.
– Шевелись, мочалка драная! А не то за волосы потяну, такой как есть!
Со стола она сползла как лунатик и неуверенными шажками двинулась по направлению указательного пальца:
– На спинке стула полотенце, оботрись. На сиденье – одежда. Если за одну минуту не успеешь одеться, ждать не буду. И так задержались… Ну! Резче, резче!
Вначале пальцы даже полотенце держали с трудом, но, постепенно разогреваясь, Александра растерлась и стала одеваться. При этом частенько пошатываясь и еле удерживаясь за спинку стула. Хотя преследовала этим основную цель проверить вес стула и свои хватательные рефлексы. Оказалось: надеяться не на что! Если и поднимет стул, то сама под ним и погибнет от надрыва.
Зато когда уже почти завершила одевание, поняла, что губы стали тоже слушаться, и пробормотала:
– Пылыч! А почему не здесь? Или все-таки институт?
– Еще и сюда вернемся, не переживай. Сейчас просто тебя на очную ставку с твоим хахалем отведу. Что-то он никак торговаться не хочет, пока тебя не увидит. Спекулянт деланый…
Когда до нее дошла суть сказанного, девушка чуть не потеряла сознание в очередной раз и тут же покачнулась от головокружения.
«Значит, они все-таки его поймали!!! – завопила ее израненная душа. – Как же так? Это ведь невозможно!»
Увидев ее состояние и прекрасно поняв, что она думает, Павлович ехидно прогундосил:
– Ну и что так напряглась? Неужели не рада свиданию? – Затем как клещами схватил пальцами за плечо и стал толкать перед собой: – Пошла, двигай копытами, а то плюну сейчас на все приказы и ножки твои переломаю! Все равно ведь условия договора – только живой тебя показать.
Александра после этих слов неожиданно взбодрилась: «Раз Дима требует меня для свидания, значит, что-то обязательно придумает! Пусть только его покажут! Он ведь в любой момент сбежать может, просто ему надо меня с собой забрать… Наверное…»
В течение четырех часов гости и долину посмотрели, и на достопримечательности полюбовались, и обедом сытным объелись. Особенно за столом не сумел сдержаться от излишнего чревоугодия Деймонд Брайбо. Хотя и старался есть при этом культурно, с помощью ножа и вилки, но глотал не переставая. Не отвлекаясь на болтовню и лишь внимательно при этом слушая каждое произнесенное слово. А послушать было что. Тем более что Дана умела задавать нужные вопросы, незаметно пресекать отходящие от заданной темы ответвления и выискивать в ответах самое основополагающее.
Трапезничали они в одной из небольших комнат, расположенной рядышком с дворцовой кухней, и за совместным столом собрались главные руководители служб, которые подчинялись в общем управляющему, но каждый вел свое направление хозяйства почти самостоятельно. Уже немолодая, но с изящной фигуркой женщина заведовала служанками, ну и всем, что к тем полагалось. И обращались к ней: «госпожа кастелянша». Огромный и тучный, довольно веселый и общительный мужчина оказался главным конюшим, и оставалось только удивляться, какой конь-тяжеловес может перевозить на себе такую тушу. Но видимо, он не катался, а отлично разбирался в лошадях, потому что все к нему обращались с искренним уважением: «мастер Хитс». Как раз на том самом поезде, который гости наблюдали с террасы, прибыл и главный снабженец замка, так и порывающийся похвастаться, что он доставил, заняв под закупленные разности, целый товарный вагон. К себе он сразу по-простецки требовал обращения на «ты» и по имени: Зейлонг. По виду он очень походил на филиппинца с Земли. Он же словоохотливо пояснил, что за столом отсутствуют в данный момент еще несколько человек: шеф-повар, который, видимо, спешно готовил любимые блюда графа Дина Шахматного Свирепого, да где-то на каменоломнях задержался придворный скульптор, лично пытающийся опекать своих учеников при выборе материала. Помимо этого, еще три прибора, приготовленные на столе, остались нетронутыми, но про них почему-то никто не упомянул. Может, не прибыли слишком занятые ректор Брайс, молодая целительница Андорра или старший наставник фехтования, о котором упомянули только вскользь.