– Тогда и переднего стрелка не возьму, все самолет легче.
– Твое дело. Ночью вообще-то немецкие истребители не летают. У штурмана полка маршрут уточни, он в курсе. Но больше – ни одной живой душе!
– Так точно.
– Группа уже прибыла. За зданием склада запчастей домик небольшой есть – они там. После штурмана туда пойдешь и с командиром группы обговоришь детали. Кстати, ты же их и назад забирать будешь, поэтому место высадки постарайся запомнить.
– Так точно, понял. – Тихон прошел в штурманскую.
Капитан Фирсов дело свое знал отменно. Он показал на карте, где у немцев посты наблюдения, зенитные батареи, аэродромы. Кое-что Тихон и сам знал, но над норвежской землей он не летал, техника не та. Поэтому подзабылось.
Вдвоем они решили, что к месту высадки стоит лететь над морем, в обход, иначе немцы догадаются, что готовится выброска или высадка разведчиков либо диверсантов. А назад, для экономии времени и топлива, возвращаться он будет напрямую, над сушей. И если все пойдет по плану, будет еще темно. А как светать начнет, он будет уже над нашей территорией, и до гидродрома – рукой подать. План рискованный, но реально выполнимый, если не случится непредвиденных обстоятельств. Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить.
Выйдя от штурмана, Тихон по своей карте наметил запасной маршрут, просчитал. Топлива будет в обрез, но и без резервного варианта нельзя.
Он подошел к домику за складом и постучал в дверь.
– Кто? – раздался голос из-за двери.
Тихон удивился – так обычно спрашивают в многоквартирных домах, когда являются непрошеные гости. А на территории полка и в военное время либо часовых выставляют для секретности, либо колючкой огораживают.
– Пилот Федоров.
Щелкнул замок, и дверь немного, ровно настолько, насколько можно было видеть лицо спрашивающего, приоткрылась. Тихона осмотрели.
– Документы!
Хм, что-то они с секретностью переборщили. Но документ Тихон подал. Его изучили, вернули, и дверь распахнулась.
– Заходи.
И только войдя, Тихон понял, к чему такие предосторожности. В единственной большой комнате, как и предупреждал начштаба, – трое разведчиков, но все они – в немецкой военной форме. В углу – стандартные, как у немцев, тюки – для выброски грузов с парашютом. Увидит этот маскарад кто-нибудь из полка – тревогу поднимет. На окнах – занавески, чтобы не заглянул любопытный. А поставь у двери часового – вопросы возникнут.
– Садись, летун. Задание знаешь?
– В общих чертах, только маршрут и точку высадки.
Старший, лет тридцати парень с жестким лицом, ухмыльнулся:
– А все задание тебе знать и не надо, ты только не заблудись. Как будем садиться, ты сигнал высматривай. Нас встретить должны, с берега синим фонарем сигналы подавать будут – туда и подрулишь. Как высадимся, сразу улетаешь. На все про все – пара минут.
– Начальство сказало – забирать вас буду тоже я. Только когда?
– Мы и сами не знаем, в штаб сообщим по рации. Точка будет та же, и сигнал. Если не успеем к месту вовремя, не жди, возвращайся. А следующей ночью все повторишь.
Лучше бы, конечно, не повторять. Немцы могут самолет засечь, засаду устроить. Но ни Тихон, ни разведчики словом не обмолвились – все понимали ситуацию.
– Отдыхай, отсыпайся – ночь бессонная предстоит. В двадцать один час мы на спуске будем, в катере тебя ждать.
– Так точно.
– Надеюсь, язык за зубами держать умеешь? Да, и планшет с картой никто видеть не должен. В сортир идешь – с собой бери.
Тихон кивнул, а в глубине души недоуменно пожал плечами. Зачем таскать планшет, обращать на себя внимание, если можно карту за пазуху положить? Понятно, что он никому не скажет, только откуда в полку шпионам взяться? Был бы – уже и базу, и самолеты разгромили бы давно.
Тихон направился к механикам, нашел своего.
– У меня ночной вылет, Петрович, нужны полные баки.
– Уже заправлены.
– Мотор как?
– Как часы. Разве я подводил когда-нибудь?
– Ладно, вечером встретимся.
– Ко мне «особист» подходил. Приказал к двадцати часам самолет отбуксировать в дальний конец. И катер чтобы у причала стоял.
– Правильно приказал.
– На ту сторону летишь, – догадался механик.
– Я тебе этого не говорил. И, раз догадался, сам держи язык за зубами.
– Не первый раз.
В обед кусок уже не лез в горло, но Тихон понимал – надо поесть, ночь предстояла трудная, сложная. Какое-то беспокойство появилось. Боялся? И это было. Неизвестность пугала? Так это в каждом полете. Или интуиция подсказывала что-то, что он понять не мог? Только ведь интуиция – вещь эфемерная, ее не пощупаешь, никакими хитроумными приборами не обнаружишь и к делу не пришьешь.
Кое-как дождавшись сумерек, Тихон направился к причалу. Экипажи к самолетам, стоявшим на якорях, подвозил катер – старенький, весь в заплатках, с маломощным мотором. И катерник был ему под стать – седой, морщинистый, явно в солидном возрасте, наверное, и до войны работал на нем.
Тихон перепрыгнул на катер.
– Экипаж будем ждать? – спросил катерник.
– Нет, к дальней стоянке рули.
Катерник хмыкнул – наверняка механик его предупредил.
Вот и самолет. Тихон забрался в кабину, осмотрел все – приборы, тяги и тросы. Нет ли воды в корпусе? Шпангоуты деревянные, обшиты фанерой, и на нее пленка наклеена гидроизолирующая. Бывало, на носу она отходила от фанеры, и тогда по стыкам вода начинала просачиваться.
Ремонтировали просто. Самолет вытаскивали на берег, сушили и наносили несколько слоев разогретого гудрона – как лодку смолят. Примитивно, но работало.
За хлопотами прошло полчаса. Послышалось тарахтение мотора, и к борту «амбарчика» пришвартовался катер. На членах разведгруппы – советские плащ-палатки. На носу «особист» восседает. Он в курсе всех спецопераций, и если в случае плохой подготовки операция будет сорвана, с него первого спросят.
Разведчики перекидали тюки в самолет. Один из них, командир, занял место в носу самолета, там, где носовой стрелок обычно находится. Еще двое забрались в кабину хвостового стрелка.
«Особист» похлопал по фюзеляжу:
– Удачи!
– К черту!
Посылать к черту было неписаной традицией.
Тихон не знал, как это было в разведке, но в авиации традиции свято чтили. Перед полетом не брились, не фотографировались, не говорили слово «последний», заменяя его на «крайний». А уж если перед боевым вылетом по пути к стоянке женщину встретил – быть несчастью.