Однако боец отмахнулся:
– Ну я уж лучше ногами… У вас ведь гроб бронированный! Навидался я уже, как танки горят.
Вот и пойми пехоту! С одной стороны, завидуют, а сесть в танк или самоходку боятся. И правда, танкисты или самоходчики погибали экипажами, редко случалось, когда кто-нибудь один спасался, особенно среди самоходчиков. У них боевая машина и броню имеет более слабую, и компоновку более тесную.
Утро началось с артподготовки. Били из многих стволов по разведанным позициям, по окраинам города. Особое внимание уделялось заводским трубам, мачтам, высоким зданиям. На них обычно корректировщики огня, снайперы, наблюдатели сидели – своего рода глаза своих войск.
Не успели стихнуть взрывы снарядов, полетели, пуская реактивные снаряды, и сбрасывая бомбы, штурмовики. Потом еще и из пушек передовую обработали. Казалось, там никому не выжить, вся земля была изрыта. Однако когда пошли в атаку, фашисты открыли ответный огонь. Конечно, часть их пушек, танков и пулеметных гнезд была уничтожена. По пушкам, ведущим огонь, били танки и самоходки – особенно эффективным был огонь СУ-122.
Гаубицы стреляли тяжелыми снарядами, фугасное действие которых велико. Одного попадания в огневую точку хватало, чтобы ее разрушить. И хотя их выпуск уже прекратили, командиры дивизий требовали подбросить для усиления хотя бы десяток таких машин.
В одном месте танки прорвались через оборону, и в прорыв хлынули самоходки, побежала пехота.
Городской бой – самый сложный. Сверху из здания могут швырнуть противотанковую гранату, иной раз пулеметчик, засевший на третьем этаже, нашу пехоту огнем поливает… А у танкистов и самоходчиков пушки на большие углы вверх не поднимаются, у СУ-85 максимальный угол возвышения двадцать пять градусов. И приходилось пехоте каждый подъезд с боем брать, немцев оттуда выкуривать. Но и бронетехника помогала.
На одном из перекрестков по броне самоходки постучали железом. Виктор открыл люк и увидел – рядом стоял пехотный лейтенант и бил по броне рукояткой пистолета.
– Эй, самоходы, выручайте. Вон из того дома по роте из пулемета бьют. Головы, гад, поднять не дает.
– Сейчас. Ты только назад немного отойди.
Виктор указал на дом Юнусу:
– По окнам осколочными!
Самоходка сделала два выстрела, и пулемет замолк.
Близко к передней части самоходки стоять нельзя, при выстреле барабанные перепонки запросто рвутся, глухота обеспечена.
Так они и двинулись вперед. Продвигалась пехота, освобождая дом за домом, квартал за кварталом.
Пехотный лейтенант забрался на моторное отделение, а Виктор открыл люк. Боевая рубка прикрывала пехотинца от огня, а обзор у него был лучше, тем более что и солдаты подбегали, указывали на цели. Получилось неплохое взаимодействие.
Но на одном перекрестке продвижение застопорилось. Там, держа под обстрелом две улицы, по которым наступали советские войска, стояла «пантера».
Виктор рисковать не стал. Выведи он самоходку на прямое противостояние – исход был бы предрешен. Если мощность пушек приблизительно одинакова, то броня на «пантере» в два раза толще.
Пехотный лейтенант, спрыгнув с самоходки, убежал. Но пока Виктор раздумывал, что предпринять, он вернулся:
– Самоходы! Между домами проход есть. Ежели пробраться осторожно, можно сбоку выйти.
Кто был бы против? Боковая броня «пантеры» тоньше, и можно гарантированно поразить танк.
Лейтенант вместе с солдатом бежал впереди, за ними двигалась самоходка. Солдат оказался из местных и хорошо знал город.
В одном месте они еле протиснулись между домами, и Яков уже зарядил в пушку бронебойный снаряд.
«Пантера» была где-то рядом: слышался звук работающего мотора, пулеметные очереди, изредка доносилась стрельба из пушки.
Все-таки пехотинец вывел их к немецкому танку. Ракурс был отличный, проекция почти боковая. Единственно – стрельбе мешал кирпичный сарай.
– Антон, круши сарай! Юнус, как только «пантера» видна будет, сразу бей. Яков, после выстрела второй бронебойный заряжаешь. Вперед!
Завалив стенки сарая, самоходка двинулась вперед. До «немца» было рукой подать – сто пятьдесят метров, и Юнус стал наводить пушку.
На «пантере» самоходку тоже заметили, и башня танка стала поворачиваться в их сторону.
И тут Юнус выстрелил.
Башня танка замерла и перестала вращаться.
– Стреляй, Юнус! – закричал Виктор. «Пантера» не горела, не дымила, не взорвалась, а стало быть, была опасна.
Самоходка выстрелила еще раз, и танк вспыхнул. Из моторного отделения вырвалось пламя, из люков повалил дым.
Пехотинцы вскинули автоматы, но из «пантеры» никто не выбрался.
Однако даже горящая «пантера» мешала продвижению вперед, занимая перекресток. Обычно мешающую технику цепляли тросом и стаскивали в сторону. Но сейчас к горящей машине было не подойти, она источала сильный жар. Да и опасно было, с минуты на минуту мог взорваться боезапас.
И взрыв прозвучал. Башня подпрыгнула, скособочилась, пушка уткнулась дульным срезом в асфальт.
Виктор решил не ждать, когда танк перестанет гореть – сейчас его не отбуксировать в сторону.
Самоходка свернула вправо и, проехав квартал, повернула еще раз. Здесь вовсю шла стрельба, и пули звонко били по броне. Сразу было не понять, где наши, где немцы. Пушек не было видно, и они осмотрелись через приборы.
– Юнус, впереди двести – пулемет. Мешки видишь?
Рядом с проезжей частью из мешков с землей, выложенных в несколько рядов, было выстроено пулеметное гнездо. Юнус выстрелил – мешки разметало, и пулемет замолк.
Наши пехотинцы побежали вперед, а самоходка двинулась к центру города. Брянск не чета какому-нибудь райцентру, по площади велик, каждый дом и каждый квартал достается с боем, ценой немалой крови.
Немцы за город цеплялись упорно, хотя уже было понятно, что его им не удержать. Танкам в городе не развернуться, простора нет, а пехоты у немцев не хватает.
Хотя Виктора появление «пантеры» насторожило. В первую очередь новыми танками «тигр» и «пантера», так же как и самоходками «фердинанд», снабжались части ваффен-СС, и с «пантерой» Виктор и его экипаж воочию столкнулись впервые.
Разговоров среди танкистов и самоходчиков о новой немецкой бронетехнике после боев на Курской дуге ходило много, только вот «тигра» Виктор не видел еще ни разу. Выпущено их было мало, за все годы войны Германия осилила немногим более пятисот «тигров»: уж больно сложны они были в производстве, да и дороги. Танк мощный, однако тяжел безмерно, редко какой мост мог его выдержать, поэтому своим ходом быстро перебросить их на другой участок фронта не получится. И по железной дороге не лучше. Из-за больших габаритов по ширине перед погрузкой на платформы приходилось снимать боевые гусеницы и ставить узкие, транспортные, а это потеря времени. И платформы нужны специальные – их держали на станциях в тупике, рядом с местом дислокации батальонов этих тяжелых машин.