Процесс не представлял для Венис особых трудностей, но она неожиданно для себя устала и ничего так не хотела, как поскорее попасть в гардеробную для барристеров женского пола и снять с себя рабочую одежду. Она не думала, что сегодняшний суд состоится в Олд-Бейли. Процесс над Брайаном Картрайтом по поводу нанесения им тяжелых телесных повреждений назначили первоначально в Винчестерском суде, но потом перенесли в Лондон из-за сильного предубеждения местного населения против ее подзащитного. Но сам он был скорее огорчен, чем обрадован, такой переменой и все две недели, что шел суд, горько жаловался на неудобства, связанные с новым местом, и сожалел о потерянном времени, потраченном на поездку из фабрики в Лондон. Венис выиграла дело, и все жалобы были забыты. От победы у него закружилась голова, и теперь он не торопился уезжать. Но Венис, мечтавшую поскорее с ним распрощаться, этот суд не удовлетворил – плохо поработало обвинение; председательствующий судья, как казалось, ее недолюбливал и слишком явно выразил неодобрение приговором; утомил ее и обвинитель, уверенный, что присяжные ничего не поймут, пока им не объяснишь это три раза.
И вот теперь Брайан Картрайт суетливо семенил за ней по коридору с неуклюжим упорством благодарного пса, находясь в эйфории от победы, которую даже он при всем своем оптимизме не мог предугадать. Над белоснежным воротничком и аккуратно завязанным галстуком бывшего выпускника привилегированной частной школы из крупных пор его краснощекого крепкого лица выделялся вязкий, как мазь, пот.
– Мы сделали этих негодяев! Отличная работа, мисс Олдридж! А я все делал правильно?
Этот высокомерный мужчина вдруг уподобился ребенку, жаждущему ее похвалы.
– Да, вам удалось ответить на вопросы, не выдав своей неприязни к врагам «кровавого спорта». Мы выиграли, потому что не было убедительных доказательств того, что именно ваш хлыст лишил зрения юного Милза, а Майкл Тьюли оказался ненадежным свидетелем.
– Ненадежным – это уж точно! А Милз ослеп только на один глаз. Конечно, мне жаль парня, правда. Но эти ребята всегда рвутся подраться, а получив отпор, визжат как резаные. Тьюли меня ненавидит. Вы сами сказали, что у него ко мне неприязнь, и присяжные согласились. Действительно неприязнь. Эти письма в прессу. Телефонные звонки. Вы доказали, что он стремился мне навредить. Хорошо его подловили, и мне понравились ваши слова в заключительной речи: «Если у моего подзащитного такой буйный нрав и репутация забияки, то вы, господа присяжные, можете задаться вопросом: почему до пятидесяти пяти лет у него не было неприятностей с законом?»
Венис прибавила шаг, но Картрайт не отставал. Он прямо лучился победой.
– Вряд ли стоит еще раз переживать эту борьбу, мистер Картрайт.
– Вы не сказали, что меня никогда раньше не вызывали в суд, ведь так?
– Но это была бы ложь, а адвокаты не лгут в суде.
– Зато могут, когда нужно, промолчать. Значит, в этот раз невиновен, и в прошлый – тоже. Повезло мне. Все прошло бы не так гладко, если бы на мне была судимость. Не думаю, что присяжные обратили внимание на действительный смысл произнесенных вами слов. – Картрайт рассмеялся. – Или не произнесенных.
Венис подумала, но ничего не сказала. Она знала, что судья обратил внимание. И обвинитель тоже.
Картрайт как будто прочел ее мысли.
– Но они все равно ничего сделать не могли, правда? Меня ведь оправдали. – Понизив голос и оглядевшись по сторонам, он добавил после минутного молчания: – Вы помните мой рассказ о прошлой истории и как я тогда выкрутился?
– Помню, мистер Картрайт.
– Я никому раньше этого не рассказывал, но тут подумал, что вам надо знать. Знание – сила.
– Иногда знание опасно. Думаю, в ваших интересах держать язык за зубами. Счет за услуги я вам пришлю, а в чаевых в виде конфиденциальной информации я не нуждаюсь.
Но красные поросячьи глаза внимательно смотрели на нее. В чем-то он был дурак, но далеко не во всем.
– Однако вы заинтересовались, – сказал он. – Я так и думал. В конце концов, Костелло тоже из вашей коллегии. Но не волнуйтесь. Я молчал долгие годы. Болтуном меня не назовешь. Если не умеешь держать рот на замке, успешного бизнеса не создашь. А такое ведь не продашь в бульварную газетенку, точно? Да и доказательств не найти. В прошлый раз я хорошо заплатил, и в этот раз готов заплатить не меньше. Я сказал женушке: «У меня будет лучший лондонский криминальный адвокат. Не важно, сколько это будет стоить. Никогда не экономлю на важных вещах. Мы покажем этим подонкам». Городские паразиты – вот кто они. Да им слабо́ даже на осликах покататься. Хотел бы я видеть их на лихом скакуне. О деревне они ни черта не знают. Животных не любят. Их злит, когда люди наслаждаются жизнью. Живут злобой и завистью. – И добавил в восторженном изумлении, словно на него снизошло откровение: – Они равнодушны к лисам и ненавидят людей.
– Я уже слышала этот аргумент, мистер Картрайт.
Похоже, он прижимается к ней. Казалось, она сквозь ткань ощущала отталкивающее тепло его тела.
– Остальным охотникам приговор придется не по душе. Некоторые хотят выжить меня оттуда. Им только на руку, если бы этот защитник животных выиграл дело. Никто из них не рвался в свидетели защиты, разве не так? Ну, если они захотят охотиться на моей земле, пусть привыкают видеть меня в алой куртке[9].
Да он просто стереотипный землевладелец – отличный наездник, выпивоха и любитель женщин, подумала Венис. Кажется, Генри Джеймс сказал: «Никогда не думайте, что вам открыты глубины человеческого сердца». Но он писатель. Его работа – отыскивать сложности, отклонения от нормы и неожиданную утонченность в человеческой природе. Вступив в зрелый возраст, Венис стала замечать, что ее подзащитные – мужчины и женщины, коллеги, с которыми она работала, становились для нее все более предсказуемыми. Теперь поступки людей ее редко удивляли. Как будто инструмент, тональность, мелодия закладывались в первые годы жизни, и какими бы изобретательными и вдохновляющими ни были последующие каденции, основная тема неизменно сохранялась.
И все же у Брайана Картрайта были свои достоинства. Он был успешным производителем запасных частей для сельскохозяйственной техники. Если нет мозгов, тебе никогда не создать бизнес с нуля. Он давал людям работу. Говорили, что он щедрый и великодушный хозяин. Интересно, думала Венис, какие еще скрытые таланты и способности таятся под ладно скроенным твидовым пиджаком? Ему хотя бы хватило здравого смысла явиться на суд скромно одетым, она опасалась, что он может предстать перед присяжными в вызывающем клетчатом пиджаке и бриджах. Может, он страстно любит романсы? Или выращивать орхидеи? А может, архитектуру барокко? Не похоже. И что в нем, черт побери, нашла жена? Может быть, показательно, что она не явилась на суд?
Венис подошла к двери женской гардеробной. Наконец можно будет избавиться от назойливого клиента. Повернувшись, она рискнула еще раз испытать пожатие этой похожей на клещи руки и проводила Картрайта взглядом. Венис надеялась никогда его больше не видеть, но такие же чувства вызывали в ней все оправданные клиенты.