Во все времена нервные и душевные болезни играли большую роль в суевериях. Насколько наш взор проникает в даль прошлых веков, мы видим, что везде эти явления считаются чем-то сверхъестественным, признаком одержимости демонами. Везде, где в халдейских рукописях идет речь о болезнях головы или лба, ниспосланных адом и его властителем, под этим нужно понимать не что иное, как душевные болезни. У египтян мы находим такие же понятия. В Библии во многих местах говорится об одержимых бесами; в иных случаях описания настолько точны, что нетрудно узнать даже форму болезни. Но среди душевных и нервных болезней, послуживших основанием для таких представлений, истерия, как сравнительно частая, играет несомненно главную роль. Так как именно эта форма почти исключительно послужила оригиналом для описания бесноватости в Средние века и в новейшее время и так как она занимает чрезвычайно важное место в развитии современных спиритических учений, то мы займемся ею подробнее [70] .
Сущность истерии и ее действительные причины до сих пор не известны с точностью; невозможно указать также и постоянные симптомы этой болезни. Последние так разнообразны и изменчивы, так много зависят от различных влияний, напр. национального характера, что картина истерии, напр. в Германии, значительно отличается от картины той же болезни, напр. во Франции.
Конечно, детальное изложение разнообразных форм истерии не может входить в нашу задачу, и мы займемся ею лишь постольку, поскольку она имеет отношение к суеверию, т. е. ограничимся только формами, описанными Шарко, Рише, Питром, Жанэ и т. п. Эти описания имеют еще ту выгоду, что представляют систематически законченную картину, доступную даже неспециалисту, чего, конечно, нельзя сказать о многих других более критических изложениях. Поэтому я решаюсь в точности придерживаться этих авторов, хотя против их систем и теорий высказывались многие возражения. Сделав эту оговорку, я перейду к рассмотрению условий и причин этой болезни и ее симптомам, потому что все это нужно знать, чтобы понять то значение, которое истерия имела для суеверия.
Почти во всех случаях ясно выраженной истерии мы находим, что она имеет наследственный характер, т. е. что больные получили от родителей расшатанную нервную систему. Родители могли сами и не быть истеричными, хотя часто бывает и так; обыкновенно же они страдают какими-нибудь другими болезнями нервной системы. Уже в детском возрасте сказываются признаки болезненной наследственности: судорожные припадки, сильные головные боли, неудержимая вспыльчивость обыкновенно наблюдаются у субъектов, которым впоследствии суждено сделаться истеричными. Но для проявления болезни нужен непременно повод в форме физического или нравственного потрясения. Всякого рода душевные волнения (заботы, испуг, ужас, гнев) могут служить толчком к первому приступу заболевания. При материальных потрясениях различного рода, напр. при падении, всякого рода несчастьях, столкновениях на железных дорогах и т. п., важную роль, вероятно, играет сопровождающее их душевное волнение. Иногда ничтожного повода бывает достаточно, чтобы вызвать взрыв истерического заболевания: напр., у молодых девушек оно вдруг обнаруживается после извлечения зуба. Отравления алкоголем, ртутью или свинцом могут также служить поводом для появления этого заболевания. Но эти причины для нас мало интересны. Очевидно, преобладающее значение все же имеют душевные аффекты.
Верность этого заключения особенно отчетливо выступает при больших истерических эпидемиях, которые от времени до времени при благоприятных обстоятельствах получают большое распространение. От XII по XVII столетие такие эпидемии наблюдались в Европе нередко; теперь они почти исчезли и бывают только в отдаленных странах, где развитию болезни благоприятствует суеверие населения, в связи с религиозно-возбужденной фантазией. Самые известные эпидемии в нынешнем столетии были в Морцине в 1861 и в Ферцегнисе в 1878 годах. Это горные деревни итальянской Савойи. Население в них крайне бедно, невежественно и суеверно; браки очень часто заключаются в пределах одной семьи, вследствие чего телесное и духовное вырождение жителей очень заметно. Обе эпидемии настолько тождественны в своем появлении и течении, что можно описать их сразу.
Дело началось с того, что у одной девушки появились припадки сначала наедине, а затем и в присутствии сверстниц. Вид припадков был настолько заразителен для этих предрасположенных субъектов, что очень скоро некоторые из них тоже заболели. Стали говорить, что дело нечисто и что в этом замешано колдовство и беснование. Вмешались священники, начавшие исцелять припадочных с помощью торжественных обрядов, предписываемых католической церковью, но это нисколько не помогало.
Дело шло все хуже и хуже, число заболевших становилось все больше, пока власти не удалили больных и полиция, отстранивши священников, не приняла деятельных мер для успокоения населения.
В таких эпидемиях предполагающим моментом для заражения является суеверный страх. Среди разумного, просвещенного населения подобные происшествия невозможны; если появляется единичный случай истерии, то на него смотрят, как на всякую обыкновенную болезнь, не представляющую никакой опасности для других. Но у суеверных странах, где еще верят в бесноватых, каждый такой случай внушает ужас и тем самым еще более усиливает предрасположение к заболеваниям, которым начинают подвергаться наиболее впечатлительные. Распространение болезни еще усиливается благодаря обычаю католиков выставлять больных в церкви и подвергать их торжественным заклинаниям. Опыт учит, что в этих случаях результат получается нисколько не успокаивающий, а напротив происходит ухудшение.
Так как поводом к проявлению болезни служат обыкновенно психические потрясения, то и симптомы ее носят явно выраженный нервнопсихический отпечаток. Прежде всего у истеричных наблюдаются дефекты внешних чувств, иногда только одного, но иногда одновременно и нескольких, что выражается в форме пониженной восприимчивости. Впрочем, эти явления часто настолько бывают изменчивы, что трудно указать для них общие правила. Поэтому вкратце рассмотрим каждое чувство в отдельности, чтобы составить себе представление о наиболее обыкновенных формах этих дефектов.
Понижение чувства осязания выражается в виде анестезии, которая бывает частной или общей, т. е. охватывает отдельные участки кожи или распространяется на всю поверхность тела. Общая анестезия тоже может быть или полной, при которой ощущение отсутствует, как бы сильны ни были раздражители, или не полной, характеризующейся только значительным понижением, но не совершенным уничтожением восприимчивости к раздражению. Далее, частная анестезия имеет различные варианты: может исчезнуть восприятие только болевых ощущений, тогда как безболезненное осязание сохраняется, — такое явление называется аналгезией. Больной обыкновенно не замечает своего недостатка осязания, так как он не причиняет ему никакого неудобства и не мешает ему работать, восполняясь другими чувствами. Напр., истеричка с полной анестезией может быть прекрасной швеей, хотя не ощущает иголки, и должна постоянно следить глазами за работой.